– Я заметила, – вдруг спокойно перебила ее подруга.
– Как заметила..?
– Я заметила, но ничего не поняла тогда, – Маринка выглядела спокойной и сосредоточенной. – Ты стала какую-то чушь нести и городить ее мне по телефону. Было такое ощущение, что с тобой рядом кто-то стоит и диктует, что говорить. Да и вообще, все невпопад, и голос другой… ну как у робота что ли. Я сначала подумала, что ты с кем-то жить начала, но ты это не подтверждала. Короче, несла всякую чушь. То уехала, то приехала, ерунда, короче. Я однажды поговорила с тобой… А-а, я тебя на днюху звала, а ты даже не врубалась, что я от тебя хочу. Я послушала этот словесный понос, вызвала тачку и поехала к тебе. Ты, кстати, сказала, что дома. Я к тебе приезжаю, а тебя… А тебя – нет! – Маринка поджала губы и развела руками. – А ты в десять никогда не ложилась, с чего вдруг? В окнах темно. Я к соседке твоей, стала спрашивать, она же меня хорошо знает. Та тоже ахинею какую-то понесла, вроде видела тебя, то ли не видела, вообще, чушь какую-то. Я потом на работу позвонила, номер по справке нашла, у меня же его нет. Там тоже ерунда, вроде работаешь, а вроде нет, и звонки сбрасывают, когда я тебя спрашиваю. Я тебе звоню опять – ты вроде живая-невредимая, на умняке таком, мне вроде нормально отвечаешь и опять что-то про командировку несешь. Я у тебя спрашиваю: «Почему ты мне не сказала, ты же говорила, что дома?». А ты типа опять какой-то бред, мол, не хотела тебя расстраивать. А чего меня расстраивать от командировки? Что за бред? Почему я должна расстраиваться, если ты в командировку поехала? Короче, я еще тогда эти непонятки выкупила, только сообразить не могла, что к чему. Кутерьма какая-то, короче, началась. Я и маме твоей звонила. Но я же не могу ее пугать. Позвонила, типа с праздником ее поздравить с каким-то дурацким. Она обрадовалась, стала расспрашивать, как я, да что у меня, я спрашиваю: «Теть Галь, а как там Рита, что-то не рассказывает мне в последнее время ничего, влюбилась что ли?», а она мне начала тоже про какие-то командировки задвигать. Херня, короче, какая-то. А потом какой-то Макс у тебя нарисовала, хрен сотрешь. Да так нарисовался, что ты так резко дернула к нему. Откуда он взялся? Ни слова за него не говорила, а тут вдруг рванула в другой город.
Рита слушала подругу и понимала, что та давно находится в состоянии многочисленных вопросов по поводу ее странного поведения. Картинка внутри изменилась – это был первый человек, который тоже со стороны заметил странности, а еще она вдруг поняла, что о ней беспокоился этот сейчас сидящий рядом человек, предпринимал что-то, думал о ней, строил догадки, и по щекам вдруг потекли слезы.
– Марин, неужели… Слушай, а я думала ты мне не поверишь. Я вообще никому до тебя не рассказывала это все…
– А с чего б я тебе не верила? – удивилась Маринка. – Мы и не такое друг другу рассказывали, а тут так – ерунда, какие-то параллельные миры… – обе заулыбались, вспомнив свои приключения. – Давай, рассказывай, только с самого начала, чтоб я поняла все.
Рита очень обрадовалась такому началу разговора, у нее давно все наболело внутри, а поделиться было не с кем по этому важному для нее вопросу. Маринка, вообще, являлась человеком ей близким, понятным и к тому же здравомыслящим. Представилась возможность выговориться, и Рита сразу же начала свой вдохновенный рассказ. Она буквально с первых слов сама сразу погрузилась в прошлое, и, вспоминая сейчас те странные события, пыталась рассказать их подруге в мельчайших подробностях. Перед глазами всплывал сумрак темного помещения, ряды с койками, странные жители той планеты и она, вспоминая, вскочила со стула и, прохаживаясь по Маринкиной кухне, вдохновенно размахивала руками, пытаясь подробно описать свои странные прошлые события:
