– Ой, не знаю.
– Люсенька, желай, что хочешь. Даже если желание будет дорогим, то я все равно его исполню. Пусть даже на это потребуется много времени. Мне так нравится, когда ты счастлива. Кажется, ты оттаиваешь. Я рад.
Люда не поняла, что значит «оттаиваешь», но уточнять не стала. Вдруг, это означало что-то неприятное? Скорее всего, неприятное и означало. Эх, вот и Люда по примеру матери додумывает непонятное в худшую сторону. Генетика.
– Я подумаю, – ответила она.
***
Будни без детей были каким-то чудными. Люда настолько отвыкла от того, что не надо ни за кем следить и вставать утром раньше всех, что по первости удивлялась тишине дома. И бананам, которые никто не ест. И детским постелям, которые всегда заправлены. И чистоте, которая вдруг стала поддерживаться легко, потому что дома мало жильцов.
Люда была в отпуске. Гена работал по выходным на свадьбах, а по будням на фотосессиях. У него был высокий сезон в работе.
И Люда все чаще оставалась дома одна. Это было так непривычно, быть дома одной. Читать в тишине. Смотреть кино. Она освоила несколько новых блюд и радовала Гену вечерами вкусняшками. Каждый день звонила дочкам по видеосвязи и слушала, как им там здорово. Девчонки загорели. Христя стала щекастой, а Соня вытянулась.
А еще она ходила гулять. Одна. И это было настолько хорошо, что Люда решила во что бы то ни стало и во время учебного года не забывать гулять одной просто так. Дышать свежим воздухом, молчать и размышлять о своей жизни. Это очень успокаивало и расслабляло.
А еще Люда записалась на йогу. Она давно хотела, но денег на себя всегда было жалко. Ей и сейчас было жалко – по привычке. Но подруга Милана, с которой она поделилась этой своей дилеммой, задала ей такой вопрос:
– Люсь, а если бы Соня хотела на йогу, ты бы ей купила абонемент?
– Конечно. Сразу же, как только она бы сказала, – ответила Люда, не сомневаясь ни секунды.
– Так почему же ты к себе относишься хуже, чем к ребенку? Дети в конце концов вырастут и улетят от тебя. А ты останешься с собой до последнего дня. И будешь жалеть, что не пошла на йогу сейчас. Ведь потом, возможно, ты уже не сможешь на нее ходить.
– А ты оптимистка, Мил, – ответила Люда и засмеялась своим неповторимым смехом, легким и высоким. Как трели соловья.
Короче говоря, Милана составила компанию Люде, и они теперь йожили вместе на красивых ярких ковриках. И в обтягивающих лосинах, конечно.
Когда Люда купила эти лосины и покрутилась в них перед Геной, то первым делом Гена попросил показать ему позу собаки мордой вниз. Люда показала. Гену очень взбодрила эта поза, и вечер закончился весело и играючи.
После Люда с Геной валялись в постели, и у них случился разговор по душам. Наверное, первый за все время их романа.
Люда начала рассказывать о своей маме. Как ей неприятно то, что к девочкам она относится совсем не так, как к ней.
– Знаешь, я вот смотрю, как она с девочками общается – говорила Люда, – и понимаю, что ведь она может быть нормальным воспитателем. Заботливой женщиной. Спокойной. Не стыдящей и не ругающей по пустякам. Она не орет, если внучки начудят или что-то сломают. Но если бы это сделала я, то начался бы зомби-апокалипсис, не меньше.
Гена вздохнул и погладил Люду по плечу.
– Знаешь, почему она с ними так терпелива?
– Почему?
– Потому что она знает, что ты их заберешь. Терпеть гораздо легче, когда знаешь, когда все закончится. И к тому же, это не ее дети. Такое часто бывает. Моя мать к Катьке тоже с особой нежностью относится. Не то, что ко мне.
