Увидев его, завотделением лишился дара речи.
– Где это тебя так?
– Места знать надо!
– Выпивал?
– Если бы! За рулем был, трезв, как стеклышко!
– Чего не поделил?
– Пристали на улице.
– Тогда еще легко отделался. Милиция была?
– Нет.
– Повезло, тебе, кроме жалобы, еще какого-нибудь уголовного дела не хватало. То-то козырь блондинке был бы! Ладно, сейчас принесу ее историю болезни, проверь!
Денис Юрьевич вышел и вскоре вернулся с историей болезни в руках. Блондинку выписали еще в пятницу. Шустро она!
Никита проверил историю болезни, или, как говорили в старину – «скорбный лист». Вроде бы все в порядке.
– Дай-ка сюда.
Завотделением забрал тощую историю болезни из рук Никиты.
– Ты смотришь ее, как лечащий врач. А ты читай глазами прокурора.
Денис Юрьевич бегло просмотрел историю болезни скандальной пациентки.
– Вот здесь дополни, а тут напиши: «вела себя неадекватно». И поподробнее. Может, у нее психологический шок был – посттравматический.
– Да она просто капризная сучка!
– Ты же так в истории болезни записать не можешь, это документ. Между прочим, хранится пятьдесят лет.
– Да ну? – удивился Никита.
– Ладно, вроде больших огрехов в документах нет, а маленькие комиссия все равно найдет. Иди, зализывай раны. Если получится, отлежишься неделю, ну а если нет… – Заведующий развел руками: – Тогда не взыщи.
Удалось посидеть дома только еще один день – вторник. А уже в среду с утра Никиту вызвали в отделение.
– Комиссия заявилась, тебя требуют. Я сказал, что ты упал и у тебя легкая травма, но они не слушают.
– Понял, спасибо.
Уже через двадцать минут Никита был в отделении.
Едва он вошел в кабинет заведующего, где, кроме него, сидели три человека, как один из них, мужчина чиновного вида, прилизанный, при галстуке и костюме, тут же спросил:
– Савельев?
– Именно.
– Пока садитесь.
Главный врач больницы, сидевший в сторонке, неодобрительно покачал головой и исподтишка показал кулак.
– Что можете пояснить по делу?
– На меня уже дело завели? – Никиту заело.
– Я бы на вашем месте вел себя повежливее. Если вы так с комиссией разговариваете, то представляю, как вы обращались с бедной раненой женщиной.
– Женщина не рассказывала случайно, что рядом с ней, на каталке, были еще больные, причем более тяжелые? Мне пришлось срочно оперировать мужчину, которому промедление грозило смертью.
Прилизанный чиновник поморщился.
– Не надо уводить разговор в сторону, отвечайте по существу.
– Я и говорю по существу. Проверьте истории болезни доставленных в отделение вместе с ней.
В разговор вступил второй член комиссии.
– А что у вас с лицом?
– Поскользнулся в луже, упал. По-моему, так может случиться с любым.
– И поведение ваше с пациенткой, и разговор с комиссией – вызывающий, и падение…
Чиновник не продолжил предложение, но дал понять, что в версию падения не верит.
– Борис Кириллович, – чиновник повернулся к главному врачу, – как вы охарактеризуете работу доктора … эээ …?
– Савельева, – подсказал завотделением.
– Да.
– Отличный врач, много оперирует, опытный. Показатели – смертность, осложнение после операций – лучше, чем в целом у других.
– Да? – удивился чиновник. Он явно ждал другой характеристики.
– Ну а моральный облик? Так сказать, злоупотребления?
– На работе не употреблял и замечен в сем не был, – сухо ответил завотделением.
– Может, благодарности от больных?
– Полкниги благодарностями от пациентов исписано. Могу показать.
