– Да, мы нашли эту бумагу в записной книжке отца.
– Что ж, берегите этот документ, мисс Морстен, он может оказаться для нас очень полезным. Подозреваю, что это дело гораздо сложнее и запутаннее, чем я поначалу предполагал. Я должен пересмотреть свои соображения.
Холмс откинулся на спинку сиденья, и, судя по его нахмуренным бровям и отсутствующему взгляду, предался напряженным раздумьям. Мы с мисс Морстен шепотом переговаривались о нашей экспедиции и о ее возможном исходе. Но Холмс сохранял непроницаемый вид до самого конца поездки.
Стоял сентябрьский вечер: семи часов еще не пробило, но день выдался хмурым, и над огромным городом навис плотный, сочащийся влагой туман. Грязные тучи мрачно нависали над грязными улицами. На Стрэнде фонари – туманные пятна рассеянного света – отбрасывали слабый круговой отблеск на скользкую мостовую. Витрины магазинов лили желтое свечение на густой от сырости воздух и заполненную толпой улицу. Мне чудилось что-то зловещее и призрачное в бесконечном потоке лиц, мелькавших в этих узких желтых полосах, – лиц печальных и радостных, изнуренных и веселых. Как и весь человеческий род, они переносились из мрака в свет и вновь во тьму. Я не слишком впечатлителен, но этот тягостный унылый вечер и странное задание, за которое мы взялись, тревожили и угнетали меня. Глядя на мисс Морстен, я догадывался, что она переживает точно то же. Один только Холмс был совершенно невосприимчив к мелким помехам из внешнего мира. Он держал на колене открытый блокнот и время от времени при свете карманного фонарика заносил туда какие-то цифры и пометки.
У бокового входа в театр «Лицеум» уже собралось много народу. Перед фасадом грохотал непрерывный поток карет и хэнсомов, освобождавшихся от груза: мужчин в накрахмаленных рубашках и женщин в шалях и бриллиантах. Не успели мы достичь третьей колонны, где было назначено наше свидание, как к нам обратился невысокий, смуглый и бойкий человек в одежде кучера.
– Вы сопровождаете мисс Морстен? – спросил он.
– Я мисс Морстен, а эти два джентльмена мои друзья, – ответила она.
Он устремил на нас вопросительный и насквозь пронизывающий взгляд.
– Простите, мисс, – произнес он настойчивым тоном, – но я вынужден взять с вас клятву, что никто из ваших спутников не служит в полиции.
– Ручаюсь вам в этом, – подтвердила мисс Морстен.
Незнакомец пронзительно свистнул. Уличный мальчишка подвел к нам кэб и отворил дверцу. Встретивший нас человек забрался на место кучера, а мы заняли места внутри. Не успели мы там устроиться, как возчик хлестнул лошадь и мы с бешеной скоростью понеслись по туманным улицам.
Ситуация была странная. Мы направлялись неизвестно куда, неизвестно зачем. Либо это приглашение было от начала до конца розыгрышем, что совершенно исключалось, – либо имелись все основания полагать, что наше путешествие сулит какие-то важные открытия. Мисс Морстен, как всегда, держалась собранно и решительно. Я пытался подбодрить и развлечь ее воспоминаниями о своих приключениях в Афганистане, но, по правде говоря, был так взволнован и меня разбирало такое любопытство насчет цели нашего путешествия, что мои рассказы были не слишком связными. И по сей день мисс Морстен утверждает, будто я поведал ей волнующую историю о том, как среди ночи в мою палатку сунулся мушкет и я выстрелил в него из двуствольного тигренка. На первых порах я еще представлял, в какую сторону мы движемся, но из-за скорости и тумана (к тому же Лондон мне был знаком плохо) потерял ориентацию. Я уже ничего не понимал, кроме того, что путь нам предстоял, по всей видимости, далекий. Впрочем, Шерлока Холмса было не так просто сбить с толку: пока кэб с грохотом проносился по площадям, нырял и выныривал по извилистым переулкам, мой друг бормотал:
