Гранд тем временем закончил свой труд, еще раз пробежал глазами текст и со словами «кажется, ничего не упустил» собрал исписанные листы в стопку и передал их англичанину. Тот тоже пробежал глазами страницы и сказал: – Благодарю вас. Возможно, после детального ознакомления потребуются некоторые уточнения.
– Пожалуйста, – с готовностью отреагировал Гранд.
Феллби сложил исписанные листы в папку, извлек из нее плоскую коробочку и раскрыл ее. В коробочке была пропитанная фиолетовым составом губка для снятия отпечатков пальцев.
– А это зачем? – спросил Гранд.
– Лицо у вас, Тэд, изменилось, а отпечатки пальцев – нет. Приступайте, да, да, вот так. Руки можете вымыть там. – Феллби взглядом показал на дверь и, когда Гранд вернулся, продолжил: – Я передам ваши отпечатки пальцев и образец почерка в Скотланд Ярд. Послезавтра все будет готово. Адрес я вам дам. Там вас сфотографируют, и вы получите официальное подтверждение того, что фото, почерк и отпечатки пальцев действительно принадлежат Теодору Хуану имярек дель Борхо. Таким образом вы будете идентифицированы. Это позволит вам приступить к процедуре оформления наследства. Но, если я не ошибаюсь и правильно вас понял, после завершения этой процедуры вы намерены остаться Теодором Хуаном Карлосом?
– Да, – коротко ответил Гранд и подумал: «Я буду носить это имя до тех пор, пока не будет поставлена последняя точка в деле семьи дель Борхо»
Феллби сложил коробочку и лист с отпечатками пальцев в папку и направился к двери: – Пойдемте, Тэд. Так куда вас подбросить?
– В Оксфорд.
– К тетушке Мэй? Начнете с нее?
– Да-а, – удивленно ответил Гранд и подумал: «И про тетушку Мэй знает! Да, подготовился он основательно. Это даже подавляет»
А Феллби продолжил: – Ваша комната свободна и, я думаю, тетушка Мэй будет рада вам.
– Не уверен. Ведь она даже не узнает меня
– Узнает, узнает, – англичанин усмехнулся, – ведь я с вами.
– А вы что? Знакомы с ней?
– Знаком, знаком. Я покинул уютное гнездышко тетушки Мэй за два года до вашего появления там. Я тоже учился в Оксфорде, и тоже на техническом факультете. Да. И еще, Тэд, у нас есть, я вам скажу, сходство: вы испанец только по отцу, мать у вас русская. А я англичанин только по отцу, мать у меня испанка. Хочу спросить вас, Тэд, кем вы себя больше ощущаете: испанцем или русским?
– Интересный вопрос. Никогда не задумывался об этом. Да. Пожалуй, как ни странно, больше русским, – после некоторых раздумий ответил Гранд.
– Почему?
– Меня воспитывала мать. В детстве я вообще редко видел отца. Он часто и подолгу уезжал по делам в Латинскую Америку.
– Да, да, понятно. – И после некоторой паузы: – А хотите, Тэд, я угадаю куда вы направитесь от тетушки Мэй?
– Попробуйте.
– Я просмотрел в порту вашу декларацию, где вы указали свою наличность. – Феллби снова усмехнулся: – Небогато у вас с наличностью, небогато. Вывод? Вы направитесь, в банк. Кстати, я узнал, что там – в оксфордском филиале Барклай банка – для разблокирования вашего сохранившегося учебного счета достаточно будет сверки подписи.
Мужчины вышли из здания и направились к стоящему на стоянке серому «Бьюику».
– Садитесь, Тэд. Так я угадал насчет банка?
– Да, – согласился Гранд.
Феллби вырулил со стоянки и сказал: – Дорога займет примерно час. Я предлагаю вам, Тэд, изложить в максимальной степени подробно все, что происходило с вами в Испании, начиная со дня возвращения из Англии. Разумеется, опустив то, что вы изложили в письменной форме. Я включаю запись. – Феллби протянул руку, влючил тумблер на панели и четко произнес: – Лондон, пятнадцатого июня 1939 года. Назовите себя, и начинайте.
