– Вот гад! Давай разнесём всё это к чертям собачьим! – Радимир с похмелья был страшен.
– Да ну его, пошли. Завтра ещё раз зайдём. А сегодня давай, тебя моим помощником оформим. И отметим это дело, разумеется….
Друзья двинулись в сторону пристани, надеясь добраться до Тиховодья засветло. Но лучше бы они задержались и вовремя остановили колдуна. Тогда всё могло бы быть по-другому….
Марвин вернулся в подвал. Стены помещения были выложены из поросшего мхом камня, местами между камней сочилась вода. В середине подвала стоял каменный стол с лежащим на нём телом Мансура. Рядом стояла большая тумбочка на колёсах, на ней были разложены диковинные (и не очень) инструменты. Всё это освещалось тусклыми угольными лампами, в которых, противно потрескивая, змеились электрические разряды.
Марвин снял с бока тумбочки два толстых, в верёвочной оплётке, провода. Один он приладил к серебряному листу, лежащему под трупом, а второй воткнул в его сердце – кожа на груди была разрезана. Затем колдун взял два таких же провода, свисавших с потолка, и прикрутил их к железным пластинам на тумбочке. Повернул рычаг на стене, тумбочка пару раз крякнула, и между двух угольных стержней заискрился разряд. Марвин удовлетворённо оглядел установку и достал из тумбочки ящик чёрного дерева, вынул из него человеческий череп, инкрустированный серебром и цирконием, со вставленными в глазницы рубинами, злобно светящимися в сумраке подвала. Чернокнижник открыл черепную коробку и вытащил из неё медальон в виде тускло-серого металлического диска, сплюснутого по вертикали, в который были вделаны два пересекающихся зигзага из какого-то чёрного камня, поражающего своей глубиной. Медальон изобиловал какими-то прорезями, видимо, был незакончен. Возложив на тело медальон, Марвин раскрыл толстый фолиант, покрытый человечьей кожей. Лоб некроманта покрылся испариной: он сам боялся сил, к которым хотел обратиться.
– Caput mortuum, imperet tidi Havok per vivum et devotum, serpentem! – Марвин прекратил чтение и, взяв в руку кисть из человеческой кости и волос, принялся обводить вокруг стола пентаграмму, то и дело обмакивая кисть в чашу с кровью. Эта кровь ему тяжело далась, ведь тринадцатилетняя девочка, у которой взята кровь, должна была остаться живой. А вы попробуйте выкачать из ребёнка литр крови, да так ловко, чтобы он не заметил!
– Aquila errans, Imperet tidi Havok per alas, tauri! – Марвин продолжил чтение. Кровавая пентаграмма начала тускло светиться, а амулет на груди трупа, напротив, стал втягивать в себя свет. Со всех сторон неслись свинцовые облака, собираясь над домом. Стремительно темнело….
…Магнус почувствовал где-то под поверхностью земли чужеродный пульс. Пульс манил к себе, обещая новое тело. В это место стекалась энергия, высасываемая из окружающего мира. Магнус видел паутину светящихся линий, которая сходилась на берегу маленькой речушки. И ещё Магнус слышал зов какого-то тёмного амулета, не принадлежащего этому миру. Амулет концентрировал энергию, накапливая её для создания силового потока между Землёй и Пустотой, но создаваемый им энергетический шар не был симметричен, и энергия рассеивалась по Вселенной. Но амулет звал Магнуса, и Магнус откликнулся на зов….
– Fiat firmamentum per Ahameoth! Fiat indicium per ignem in virtube Nergal! Nergal! – искры срывались с языков пламени, полыхающих на начертанной пентаграмме, и летели в сторону трупа, исчезая в Амулете Пустоты. На поверхности земли гремел гром, то и дело небо прорезали вспышки молний.
