(Письмо А. С. Данилевскому.)
В те годы нарастают религиозно-мистические настроения Гоголя. Он все более погружается в чтение богословской литературы, а свою писательскую работу все более воспринимает как «предназначенье свыше», как некую «миссию»:
«Да, друг мой! Я глубоко счастлив. Несмотря на мое болезненное состояние, которое опять немного увеличилось, я слышу и знаю дивные минуты. Создание чудное творится и совершается в душе моей, и благодарными слезами не раз теперь полны глаза мои. Здесь явно видна мне святая воля Бога: подобное внушенье не приходит от человека; никогда не выдумать ему такого сюжета!»
(Письмо С. Т. Аксакову.)
«Часто душа моя так бывает тверда, что, кажется, никакие огорчения не в силах сокрушить меня. Да есть ли огорчения в свете? Мы их назвали огорчениями, тогда как они суть великие блага и глубокие счастия, ниспосылаемые человеку. Они хранители наши и спасители души нашей. Чем глубже взгляну на жизнь свою и на все доселе ниспосылаемые мне случаи, тем глубже вижу чудное участие высших сил во всем, что ни касается меня. И вся бы хотела превратиться в один благодарный вечный гимн душа моя».
(Письмо Н. Шереметевой.)
П. В. Анненков, видевший Гоголя летом 1846 г. в Париже, вспоминал:
«Гоголь постарел, но приобрел особого рода красоту, которую нельзя иначе определить, как назвав красотой мыслящего человека. Лицо его побледнело, осунулось; глубокая, томительная работа мысли положила на нем ясную печать истощения и усталости, но общее выражение его показалось мне как-то светлее и спокойнее прежнего. Это было лицо философа».
В июне 1846 г. Гоголь уехал лечиться на воды в Греффенберг и Бамберг, а потом на побережье – в Остенде. Там он усиленно дорабатывал книгу, в которой хотел изложить свое новое миропонимание и на которую возлагал особые надежды, – «Выбранные места из переписки с друзьями». На зиму он собирался ехать в Неаполь, куда его на этот раз пригласила Софья Петровна Апраксина – вдова флигель-адъютанта В. С. Апраксина и сестра друга Гоголя, графа А. П. Толстого.
В конце октября 1846 г. Гоголь покидает Германию и через Марсель и Ниццу направляется в Италию. Минуя, почти не задерживаясь, Геную, Флоренцию и Рим, 19 ноября 1846 г. он приезжает в Неаполь и поселяется на зиму в неаполитанских апартаментах Апраксиных-Толстых в палаццо Ферандини. 24 ноября 1846 г. Гоголь писал из Неаполя В. А. Жуковскому:
«Я прибыл благополучно в Неаполь, который во всю дорогу был у меня в предмете, как прекрасное перепутье. На душе у меня так тихо и светло, что я не знаю, кого благодарить за это… Неаполь прекрасен, но чувствую, что он никогда не показался бы мне так прекрасен, если бы не приготовил Бог душу мою к принятию впечатлений красоты его. Я был назад тому десять лет ‹в 1838 г.› в нем и любовался им холодно. Но как только приехал в Неаполь, все тело мое почувствовало желанную теплоту, утихнули нервы, которые, как известно, у других еще раздражаются от Неаполя. Я приютился у Софьи Петровны Апраксиной, которой, может быть, внушил Бог звать меня в Неаполь и приуготовить у себя квартиру. Без того, зная, что мне придется жить в трактире и не иметь слишком близко подле себя желанных душе моей людей, я бы, может быть, не приехал. Душе моей, еще немощной, еще не так, как следует, укрепившейся для жизненного дела, нужна близость прекрасных людей затем, чтоб самой от них похорошеть… Душа моя глядит светло вперед. Все будет так, как Богу угодно; стало быть, все будет прекрасно. Одно может случиться, по-видимому, поперечное моим делам: то есть что это замедленное появление моей книги может на несколько далее отодвинуть отъезд мой к святым местам. Но если так удивительно случится, то значит, что в этом воля Божья и что так действительно долженствует быть».
