– Теперь видите? – спросил Кулик.
– Нет.
– Это вы невнимательно смотрите.
– Устал немного. Утомился. Я позже еще раз попробую. Обязательно.
– Попробуйте непременно… Сейчас могу разрыдаться. Мне, когда я размышляю обо всем таком, плакать хочется.
– Держитесь, прошу вас.
– Постараюсь. Мне не привыкать… Но, видите, какое дело, я чувствую, что смогу воспарить. Разве зря эта гадкая мысль терзает меня?.. Ведь наши мысли нам не принадлежат? Как думаете?
– Непростой вопрос.
– То есть, по-вашему, данный вопрос не предполагает однозначного ответа?
– Предмет бесконечных споров.
– Чушь! Ему принадлежат мысли наши. Больше никому… Он мысли нам поручает и наблюдает, как мы ими распорядимся. Оставим без внимания или воплотим в жизнь. Вот ведь как!.. А мне грезится, что могу воспарить, изменить, исправить… Это что же получается? Миссия?
– Не исключено.
Кулик замахал руками:
– Что вы такое говорите!
– Очень может быть.
– Неужели, в самом деле, миссия?
– Почему нет?
– Страшно-то как! Прости, Господи!.. Сердце заходится! Готов ли?
– Почему не готов?
– Ой, не знаю… А если шутка?
– Разве такими вещами шутят?
– А знаете, а пусть будет шутка. Шутка – хорошо! Лучше всего, когда шутка!.. Хотя осознавать горько. Но это еще можно пережить. А миссию не исполнить?! Это что же со мной, со всеми нами будет?! Пусть лучше шутка, правда?
– Мне сложно что-то добавить к сказанному…
– Это вы правы. Не добавить – не убавить… Сдается мне – все же не шутка… Что, будем следовать, да?
– Будем.
– А пусть смеются, нам не привыкать. А мы будем уверенно следовать, так?
– Так.
– Придется воспарить. Хотя бы попытаться… Буду пробовать. Раз за разом… Фанатик своего рода. Видите как?.. Знаю, что буду наказан. Достанется, конечно. Еще как! Непременно… Видите, сомневаюсь, страдаю… Не зачтется. Боюсь, не зачтется… По-хорошему, вам теперь другой поводырь нужен – человек твердый, уверенный. Семижильный, как говорится… Ошиблись вы в своем выборе, вот что.
– Не ошибся.
– Нет?
– Нет.
– Имейте в виду: если мне встретится человек, который из лучших побуждений скажет, что вовсе не важно, воспарю я или нет, что неважно, переменится мир к лучшему или все останется как есть, который из лучших побуждений скажет, что главной ценностью во всем этом священнодействии является сама светлая идея, то обстоятельство, что она явилась мне убогому и поглотила меня с потрохами, сей доброхот тотчас сделается главным моим врагом… Скажу больше: он сделается главным врагом человечества. Это вам нужно запомнить.
– Я запомнил.
– Я обязан воспарить. И всё… Это нужно запомнить. И вам, и мне.
– Я запомнил.
– В успехе не сомневаетесь?
– Не сомневаюсь.
– Люблю вас, дорогой мой человек. Как будто осознаете все, а продолжаете сопутствовать. Как тот слепой за своим слепым товарищем… А может статься и не ошиблись вы вовсе. И у того семижильного, которого я представил вам в качестве образчика, слабости имеются. Познакомитесь – убедитесь. Но его еще поискать придется, а я – вот он, прошу любить и жаловать… Кроме того, вряд ли он окажется носителем идеи спасения человечества. С риском для жизни, безусловно. Непреклонные люди мечтой, как правило, не отягощены… Так что он вам не подходит. Я же – в самый раз.
Кулик-парикмахер
Кулик сказал:
– Бог его знает, хороший вы человек или нет? Скорее всего, плохой. Негодяй, скорее всего. Если, к примеру, со мной сравнивать. Хотя одеты вы чисто, пахнет от вас хорошо, будто только из парикмахерской. Или из прачечной. У нас столько прачечных! Обратили внимание? Ума не приложу, зачем маленькому городку столько прачечных? А парикмахерских и того больше. К слову, среди парикмахеров – я лучший. И вообще лучший… То и дело себе перечу, так что вы на мои терзания внимания не особо обращайте… С другой стороны, разве это терзания?
