– Пап, ты хотел сказать, что все фойна в той шахте – обращенные?
– Да. После заключения договора использовать унакит законно могут только члены королевских семей. Простых светлых эльфов за нарушение этого закона ссылают в шахты. На Тельте все иначе. Унакит разрешен повсеместно всем. И Нугур, конечно же, не мог этого не знать.
– Но зачем ему это? – Эстель старалась говорить спокойно и вежливо, но в ее душе бушевала настоящая буря.
– Возможно, он хотел показать Роршарху, что тот больше не неуязвим. И если смерть этой узницы не может стать официальным поводом для развязывания войны, то в скором времени нам все равно стоит ее опасаться. Потому что этим убийством Нугур дал Роршарху ещё один неофициальный повод, а это страшнее. Теперь светлые эльфы представляют опасность для фойна. В прошлый раз, чтобы остановить кровопролитие мы заключили мир на невыгодных для себя условиях, потому что у нас не было оружия против них. А теперь оно есть. Может быть, это ещё не преимущество, но так хотя бы наши силы почти сравнялись. Мы можем не дать им исцеляться унакитом.
– Я надеюсь, эта война никогда не начнётся. Потому что иначе, чем мы отличаемся от них? Сейчас запасы ирилиса уже уходят на создание некоторых артефактов, например, артефактов времени, а когда остальные узнают о том, что ирилис нейтрализует действие унакита, его начнут добывать с сумасшедшей скоростью, что скажется на экологии уже нашей планеты… – Айлинель вздохнула.
– Нам придется рассказать остальным о свойстве ирилиса нейтрализовать унакит, – безапеляционно произнес Мортимер. – Потому что несмотря на наши надежды – теперь вероятность того, что Роршарх развяжет войну невероятно высока. Он быстро обнаружит ирилисовый порошок на умершей узнице и сложит два плюс два. А, учитывая, что вы вышли из шахты живыми, я не думаю, что он будет питать иллюзии насчет того, что вы никому не расскажете о произошедшем. К тому же Нугур наверняка обменял информацию об ирилисах у короля на выгодные для себя условия. Мы должны иметь шанс подготовиться к наступлению. Нам придется приготовить столько ирилисового порошка, сколько сумеем. И в данном случае речь будет идти уже не столько об экологии, сколько о выживании светлых эльфов.
– У нас слишком мало времени. Следующий портал в Данвеган откроется на Имболк, – заметила Айлинель.
– А при чем тут Данвеган? – не поняла Эстель.
– Если цель Нугура – развязать войну между нами и фойна, то следующее, что он должен сделать – уничтожить знамя темных эльфов, которое хранится там. Оно – не просто символ договора, оно – зачарованный артефакт фойна, – Мортимер поджал губы. – Уничтожение знамени будет значить, что мирного соглашения больше не существует.
Бенедикт поперхнулся вишневым соком.
– Мы не можем этого допустить, – произнёс Мортимер, понизив голос, потом встал из-за стола и пошел к камину.
– Нам нужен план, – почти шепотом сказала Эстель.
– Я хочу, чтобы твой план заключался в том, чтобы ты не вмешивалась и осталась живой. Разве я многого прошу? – опять вспылил Бенедикт.
– Слишком! Ты хочешь, чтобы я отсиживалась здесь, пока ты ищешь Гвил. А потом – что? Не пустишь меня в Данвеган на Имболк?
– Конечно не пущу. Ведь ты не обученный гвардеец, не воин, у тебя ещё вся жизнь впереди. Это не твоя битва, Эстель, – резко выдохнул принц.
– Не моя, но твоя? – Тель сердито уставилась на него в знак протеста.
