Беллери и Колива считают, что контекстуальное определение знания Льюиса также трактует одинаковым образом случаи Гетье, в которых причинная связь между очевидностью и истинным убеждением нарушена, как это имеет место в случаях с Ноготом и Хэвитом и остановившимися часами, и случаи типа случая с фальшивыми фасадами, в которых эта связь, якобы, не нарушена, поскольку перед субъектом действительно находится подлинный амбар. (Вопрос в том, что они принимают за «очевидность». По всей видимости – материальный объект. Для нас, как и для Уильямсона, очевидность всегда пропозициональна; это знание.) Для объяснения отсутствия знания в случаях Гетье эпистемолог добродетелей Греко ввёл условие «по причине» (because). В первых двух случаях истинное мнение формируется не по причине применения субъектом своих перцептивных способностей, тогда как в случае с фасадами, как можно предполагать, именно по этой причине – между подлинным фасадом и субъектом имеется причинный визуальный контакт. (Эпистемолог добродетелей Э. Соса даже считает, что субъект приобретает «животное», но не «полное», знание.)
На самом деле, мы не думаем, что в примере с фасадами можно сказать, что истинное убеждение субъекта приобретается по причине применения его перцептивной способности, устанавливающей причинный контакт между ним и «очевидностью». Непосредственный перцептивный опыт неспособен привести к формированию мнения, так как он не имеет никакого содержания. Он неспособен установить причинную связь между очевидностью и истинным мнением, так как сам по себе он не очевидность, а просто часть реальности, в которой при помощи концептов может быть истинным или ложным образом идентифицировано то или иное данное, играющее роль очевидности. Перцептивная способность, приводящая к формированию убеждения, – способность концептуальная. Другими словами, связь с истинным мнением должна быть нормативно-причинной. Эту связь устанавливает не непосредственный перцептивный опыт субъекта, а его (истинным или ложным образом) концептуализированный перцептивный опыт – в данном случае ложным образом концептуализированный опыт (видимость), что перед ним находится амбар, а, следовательно, не подлинная очевидность, что перед ним амбар (перцептивный опыт, истинным образом концептуально оформленный, давал бы знание, что перед ним амбар, но знание отсутствует). Почему следует считать, что опыт оказывается ложным образом концептуализированным и, следовательно, не очевидностью? То есть почему амбар идентифицируется в его рамках как амбар некорректным образом? (Как только-что было сказано, если бы он идентифицировался корректным образом, это было бы знание.) Идентификация амбара и соответственно концептуализация опыта – применение концепта «амбар», которые имеет условия своей применимости. Эти условия в районе фальшивых амбаров не удовлетворяются. Применение концепта с лёгкостью могло бы оказаться ложным. Почти все случаи применения концепта «амбар» в этих условиях являются ложными. Именно неприменимость концепта «амбар», его неукоренённость в опыте, реальности, делает заключение о причинной связи между истинным мнением и очевидностью неверным. У субъекта в районе фальшивых амбаров есть лишь очевидность относительно видимости амбара. С другой стороны, поскольку перед субъектом действительно находится амбар, можно вообразить контекст (что и делает Греко), в котором между очевидностью и истинным мнением действительно устанавливается причинная связь и субъект приобретает знание. Такой контексте невозможно вообразить в случае, если перед субъектом находится фальшивый амбар. Рассмотрение примера с амбарами, как и других примеров, свидетельствует, на наш взгляд, что концепт знания первичен: знание либо есть, либо его нет.
