Алиса никогда не делала ничего в последний момент. У неё нет этой дурацкой привычки – откладывать до последнего. Вот и регистрацию на конкурс она подала почти в тот же день, как её открыли. Но – ирония судьбы, Алиса всегда вчитывалась тщательно в каждое извещение, в том числе в технические короткие сообщения на телефоне, а в этот раз прочитала заголовок и успокоилась.
Стоило только один раз не проверить – вот и получила в полный рост. За три дня до начала конкурса всех приглашали появиться вживую или онлайн перед комиссией, подтвердить регистрацию. И Алиса только в этот момент что-то заподозрила. Проверила и ужаснулась. Зачем-то она проверила регистрацию Дуремара, у него было всё в порядке, в списке был тот самый Дубов. Алиса скрежетнула зубами и не поленилась сходить в штаб-квартиру. Не стала пока говорить родителям о своём проколе, просто как ни в чём не бывало попросила отвезти её.
Там она и узнала про то, что команды ещё допускаются к участию.
Хуже всего было идти именно к Дуремару. Понятно, что он следил за каждым её шагом, а его озабоченность чувствовалась на расстоянии. Со всеми другими девушками у него не вышло, он явно был неудачником на этом фронте. И несложно было догадаться, что он потребует взамен, на что намекнёт.
Когда Алиса услышала его два условия, то не поверила своим ушам. А когда Дуремар… когда Роман просто взял и снял свою кандидатуру, и, о чудо! из очереди кандидатов выбрали именно Алису, ей страшно хотелось показать ему нос и уйти. Алиса уже почти готова была это сделать, но почувствовала то, чего очень давно не чувствовала – стыд.
Потом она почему-то ожидала, что Роман (он не из богатой семьи, пусть они и смогли обеспечить сына нужной техникой) будет напрашиваться на что-нибудь, собирать какие-нибудь трофеи. И опять мимо, Алиса свозила его к родителям, и внезапно оказалось, что их матери знакомы по работе. Более того, именно мама Романа когда-то предложила маме Алисы пойти бухгалтером в их контору. С того момента Алиса и её мама не то, что горя не знали, но они уже не жили впроголодь, не вязали и не продавали носки и шарфы, не занимались ничем таким и не экономили на каждой мелочи. Опять Алисе стало стыдно.
Ещё потом она ожидала типичной для парней неряшливости. Ну, хоть чего-нибудь такого, хоть капельки мерзости! И опять мимо.
А потом наступила та ночь, когда Алиса «потеряла себя» на несколько часов, и нашла те следы на белье. О нет, она не собиралась звонить в полицию. Вначале хотела, но, как ни старалась поверить в то, что это банальное изнасилование, не могла. Провела экспресс-анализ своей крови, но не нашла ничего такого, ничего наркотического или снотворного. А когда выдалась возможность, проверила все образцы, что стащила из комнаты Романа. На них нет её крови, а её не могло не быть.
– …Нет, это не патология, не дефект, – сказал врач, когда шестилетнюю Алису в первый раз показали гинекологу.
Взрослые всегда думают, что дети ничего не слышат и ничего не запоминают.
– Просто небольшая аномалия. Я не ожидаю никаких сложностей в развитии. Но первый раз у неё может быть болезненным. Такое бывает; если беспокоитесь, направьте её ко мне. Мы всегда сможем удалить, это совершенно безопасная операция.
Мама потом долго не начинала разговор. Не в шесть лет, конечно, а позже. Алиса выслушала и сказала, что всё понимает, хотя к тому моменту успела сама многое прочесть в энциклопедии, а вскоре и думать об этом забыла.
