Я опускаю взгляд и с удивлением вижу холщовый мешок, полный сочных красных зимних яблок. Давлюсь всхлипом. Зимние яблоки собирают лишь в самый разгар холодного времени года. Если эти, в мешке, и в самом деле так свежи, какими кажутся… значит, я была заперта в подвале целых два месяца, может, даже дольше.
Меня сотрясают рыдания, одно мучительней другого.
Старейшина Дуркас кривит губы в ухмылке.
– Жди здесь, – рычит он и уходит к повозке Белорукой, маленькой, деревянной и хлипкой, с крошечными окошками по бокам и единственной дверцей сзади.
В повозку запряжены два крупных существа. Они выглядят почти как лошади, но в них есть что-то странное.
Пока я удивленно моргаю, пытаясь разглядеть их сквозь слезы, старейшина Дуркас зовет Белорукую:
– Я привел демона, как приказано.
Демон. Неужели это и правда моя суть? Я уже должна была свыкнуться, но стыд заставляет меня сгорбиться, и я кутаюсь в плащ. А потом Белорукая направляет повозку ближе к ступеням, и я наконец вижу запряженных существ достаточно хорошо. Из лошадиной нижней половины тела растет человеческая грудная клетка, а вместо копыт у них когти хищной птицы.
Из моих легких вышибает весь воздух.
Это вовсе никакие не кони, они – эквусы, повелители лошадей. Мама часто мне о них рассказывала – как они бегают по пустыне на этих своих когтях, пасут лошадей и верблюдов. По удаленным горам севера тоже бродят подобные существа, более крупные и покрытые гораздо более густым мехом. Смотрится странно, но лоснящиеся белые тела этих эквусов одеты в тяжелые плащи, на когтистых ногах – меховые сапоги. Для таких созданий здесь, в северных провинциях, наверняка слишком холодно.
Тот, что покрупнее, видит, как я уставилась на них, и на ходу толкает локтем другого.
– Смотри, смотри, Масай́ ма, там человечек, ее можно съесть, – говорит он.
В девственно-белой гриве темнеет прядь черных волос, а его нос такой плоский, что напоминает звериный.
– Выглядит аппетитно, Бра́йма, – отвечает с улыбкой тот, что поменьше, белый от головы до хвоста, с большими нежно-карими глазами. – Разделим ее пополам?
Я испуганно отшатываюсь, но Белорукая успокаивает меня с веселой усмешкой.
– Не волнуйся, алаки, Брайма и Масайма – травоядные. Они едят только траву… и яблоки, – добавляет она многозначительно.
Растерянно мигаю, затем поспешно достаю из мешка два яблока.
– Ох, вот, это вам. – Подхожу ближе и медленно, осторожно протягиваю их нависающим надо мной эквусам.
Жадные длинные пальцы тут же выхватывают угощение у меня из рук.
– М-м-м, зимние яблочки! – восклицает Брайма, вгрызаясь в мякоть.
Неожиданно он совсем не кажется опасным – теперь он скорее похож на щенка-переростка, который просто поиграл в грозного пса.
Он – старший из близнецов, осознаю я, ведь, за исключением черной пряди и небольшой разницы в размерах, они как две капли воды похожи, оба прекрасны в неземном, потустороннем смысле, несмотря на мощное телосложение.
Белорукая с нежностью качает головой.
– Веди-ка себя повежливей, Брайма, – упрекает она эквуса. – Дека – наша попутчица.
Пока я хмурюсь из-за такого странного описания ситуации, Белорукая поворачивается к старейшинам:
– Ну и чего вы ждете? Поторапливайтесь.
Старейшины быстро выполняют что велено. В крытую повозку ложатся теплая одежда, несколько свертков с едой и фляг с водой. Все это занимает считаные минуты, а затем Белорукая помогает мне забраться внутрь и захлопывает дверцу.
