Беглец пробрался туда, закрыв за собою «дверь». Внутри жилого помещения были самые необходимые удобства – лежанка, пару табуретов, стол и потёртое кресло. У дальней стены кучей были скиданы личные вещи владельца. Однако, увидеть это он смог только тогда, когда снял со стены просмолённый факел и поджёг его искрой от кремня. Густой едкий дым вырвался из пламени, поднялся к самому потолку и лениво поплыл в определённом направлении – к самодельной вытяжке, выводившей его далеко от этого убежища.
Однако, Свет пламени позволил разглядеть не только интерьер, но и пол, вымощенный деревянными досками, находившимися в весьма плачевном состоянии:
– Одна, две… Целых две… Зараза, даже три доски промокли и разбухли. Проклятый дождь. Нужно бы уже заделать стены глиной, – подумал Элдрин.
Хозяин наступил на одну из промокших досок. Та незамедлительно хлюпнула, и вода начала просачиваться в щели между соседними половицами.
– Проклятье, придётся ждать, пока просохнет. Видимо, ещё где-то ключ пробился, – сам себе проговорил юноша.
Вдруг откуда-то снаружи послышался хруст, за ним ещё один.
– А они времени не теряли, – подумал парень.
Аккуратно, стараясь не создавать лишних звуков, он подкрался к ступеням, которые вели наружу, оставив факел на том же месте, на котором взял его ранее. Когда беглец достиг выхода, то притаился, внимательно вслушиваясь.
– Стой, Хо́нгуд, давай присядем… Я бежал за этим засранцем через половину города, ещё по этому лесу продираться пришлось, – проговорил запыхавшийся голос.
– Ладно, только недолго, а то капитан сегодня особенно не в духе, – ответил ему второй собеседник.
– Капитан… Капитан может идти в гузно, – вновь отозвался первый; в этот раз стена укрытия Элдрина дрогнула, осыпав пару комьев земли – видимо преследователь во время отдыха опёрся на неё. – У меня сегодня выходной, а этот болван объявил «важную погоню», видите ли… Как будто девку графа сволокли…
Послышался металлический звук, а за ним неровные глубокие глотки, после чего оратор продолжил причитать:
– Завтра весь день придётся проторчать на этом пекле… А мне, вместо того чтобы отдыхать, приходится дерьмо волков в этом лесочке топтать.
– В чём-то ты, конечно, прав, – ответил второй стражник после непродолжительной паузы. – Но приказ есть приказ.
Послышались два одновременных вздоха.
– Как там твои жена и дети, Вилму́нд? – вдруг спросил менее разговорчивый стражник.
– Ах да, – пробасил тот. – Я тебе и забыл рассказать. Пару дней назад взяла Ба́йра, жена моя, пацана старшего и в лес пошла гулять да по грибы. Они так каждую неделю ходят, с тех самых пор как малой ходить научился. А в этот раз же случилось нечто. Говорит, гуляли они недалеко – меж деревьев стену нашу видать было. Тут раздались шорохи, ворохи. Жена испугалась, схватила пацана и давай оттуда драпать. А им наперерез волчара выскочил, как она говорит, весь взъерошенный, глазища красные, у пасти пена! Идёт навстречу и скалится аки чудище из кошмаров.
– Так волки то никогда так близко к городу не подходили – всё по чащам ныкались, да заплутавших грызли, – прервал его друг.
– Да вот и я о том же! Как мои смогли сбежать от зверюги – не знаю, жена клянётся, что не помнит дальше ничего. А То́рлан, что вахту нёс тогда у Въездной Арки, сказал, что выбежала Байра в рваном платье, потрёпанная, да руку сына сжимающая до крови. Пронеслись они мимо них, да и слова не сказали. А следом действительно эта дура гналась за ними. Так мужики еле совладали – и палкой били, и факелом жгли…
