Бон положил ладонь ей на талию и притянул к себе, отведя в сторону их переплетенные руки.
– Неужели где-то поблизости тоже течет Гейзер Правды? – широко улыбаясь, хитро спросил он.
– Почему? – не поняла его вопроса Ткачиха.
– Ты не боишься выражать свои эмоции, ты такая смелая и открытая…
Теона остановилась, смотря на короля своими чудесными ореховыми глазами. Она оторвала руку от его плеча и коснулась его щеки, пропустив волосы на затылке сквозь пальцы.
– Стук твоего сердца как путеводная нить, которая ведет меня вперед. Если бы не любовь к тебе, я бы сдалась еще там, в Стеклянном подвале, я бы не стала сопротивляться, мне просто незачем было бы это делать. Ты верно заметил, время, проведенное в Доме-без-границ, изменило меня, но есть то, что не изменится никогда: я люблю тебя, Бониций Иолантий, так сильно, как в этом мире еще не любили.
– Не думаю, что это правда, – тихо, почти касаясь ее губ, ответил он. Теона замерла. – Потому что я уверен, что люблю тебя еще сильнее, – добавил король и поцеловал ее.
Вероника стояла у двери, торгуясь сама с собой. Она уже десяток раз заносила кулак, чтобы постучать, и столько же раз опускала руку вниз. Простила ли она его за то, как он обошелся с ней, за то, что не поверил? Совершенно точно нет. Но прошло столько лет, теперь в этом всем была замешана еще и Теона…
Веронике просто хотелось понять, чего от него можно было ожидать, и очертить хотя бы какие-то границы: или поцеловать его, или перерезать ему горло. Хрустальная Леди впервые за много лет не знала, зачем она что-то делает. Но не делать не могла. Не могла не прийти, не встать перед этой дверью и не гадать, что будет, когда он ее откроет.
Ей стоило остаться в игровой и ждать Орсона, как она сначала и собиралась поступить, но неконтролируемый порыв заставил ее выйти из комнаты и позволил телу самому вспомнить дорогу. Она шла длинными коридорами с убегающими прямо в грозовое небо стенами, слегка касалась ручек дверей, за которыми были другие комнаты, не те, в которые она хотела попасть, вдыхала сладостный аромат летней ночи, всегда наполнявший эту часть Дома. На секунду ей показалось, что она вновь стала беззаботной и юной девушкой в сандалиях с завязками и простом хлопковом платье – дочь охранника монастыря. Звонкая, яркая, смешная, счастливая… Девушкой, которая накручивает свои золотистые кудрявые волосы на палец и удивляется каждому мгновению, проведенному в невероятном Доме.
Но нет, сейчас в коридорах звучало эхо шагов совсем другого человека – женщины, затянутой в длинное бордовое платье с узкими рукавами, подчеркивающими изящные запястья, и тугим кожаным корсетом, который очерчивал плавные изгибы все еще молодого тела. Белые прямые волосы собраны в высокий хвост, украшенный золотой заколкой. Она уже не была той наивной дурочкой, которая отказалась от всего ради любви, но все еще оставалась той, которая не могла забыть свой первый в жизни поцелуй.
– Как думаешь, он дома? – послышался знакомый голос за спиной.
Вероника на секунду замерла, а затем медленно обернулась, пытаясь понять, как ей действовать, чтобы не выдать бурлящих внутри эмоций.
Валентин стоял в расслабленной позе, прислонившись к стене плечом и скрестив ноги. Но как только их взгляды встретились, он вдруг выпрямился и стал нервными движениями поправлять одежду, на которой и до этого не было ни одной лишней складки.
