Золотая шпора, или Путь Мариуса - страница 13

Так и зажили.

Именно к грамотею Расмус и явился под вечер. Мариус сидел в погребе – местной камере предварительного заключения. Староста, тертый калач, выставил у погреба надежнейшую стражу.

Надо сказать, что староста попал в серьезный переплет. Убийство служилых людей герцога Тилли, губернатора Северных провинций – преступление тягчайшее. Карается оно в лучшем случае пожизненными галерами. Но такая удача – вряд ли. Скорее всего – покатится твоя головушка, как спелая дыня. Покатится, снятая с плеч умелой рукой реккельского палача. Но при чем здесь староста? Убивал ведь, слава Богу, не он. Да при том, что, не дай Бог, преступнику удастся сбежать – и головой поплатится уже староста. Закон Северных провинций строг, но справедлив: "Буде лишен жизни человек на службе губернатора, то повинен он смертию. Буде же по недосмотру городского головы ли, сельского старосты ли, цехового мастера ли случится сие злоумышление, то наказать должно и такового плетьми сечением публичным или иным способом – смотря по обстоятельствам". Очень категорично изложено, хотя язык ветхозаветный – так ведь принимался закон еще во времена Просперо! Впрочем, староста смысл, по крайней мере, этой статьи понимал четко. Поэтому должен был беречь Мариуса, как старушка – свои девичьи воспоминания. А ну как уйдет этот рыжий идиот из-под стражи… Холодок бежал меж лопаток всеподданнейшего Ури Боксермана, когда думал он о таком повороте. Будь староста на месте герцога, сразу решил бы: "Дело нечисто! Может, этот Боксерман сам в убийстве замешан – вот и дает преступнику из-под стражи бегать?" О-хо-хо, тяжела ты, доля начальника! И, по-хорошему, век бы не заниматься руководящей работой – но, увы, лишь она ведет к достатку, деваться некуда.

Словом, из-под бдительной опеки старосты Мариуса могло освободить лишь чудо. А чудеса случаются, только если они хорошо подготовлены. Поэтому Расмус пришел к грамотею Уго.

Грамотей сидел на подворье, на лавке собственного изготовления. Он был одет в синюю рубашку без рукавов. Левое плечо его украшала видная издалека яркая татуировка: две переплетенные змеи на фоне солнца. Из татуировки брал начало глубокий шрам, лишь чуть-чуть не доходивший до локтя. Челюсти Уго методично двигались, пережевывая какую-то жвачку.

– Привет, друг Уго, – хмуро поздоровался Расмус.

– Здравствуй, братец, коль не шутишь, – усмехнулся в бороду Уго.

Пройдет день или два – и Мариуса увезут навсегда. Утопающего надо спасать, пока он еще не утонул, и Расмус это правило понимал прекрасно. Ни на кого из сельчан в серьезном деле положиться нельзя. Бойцов-то вроде хватает, но здесь не удаль нужна, а такая храбрость, на какую только друг и способен. – Потолковать надо, – хмуро сказал Расмус.

– Присаживайся, – Уго подвинулся, уступая гостю место на лавке. Потом раздумал: – Нет, наверное, нам лучше зайти в дом. Так?

– Так, – хмуро согласился Расмус.

Освобождение Мариуса потребует не только смелости, но и смекалки. И с тем, и с другим у Расмуса все было в порядке. Способов освобождения существует масса. Пусть раньше Расмус такими делами не занимался – что из того? Главное – уверенность в себе, а навык придет, если есть мозги. Подкоп – вот первое, что пришло Расмусу в голову. "Не годится!" – тут же забраковал он вариант. Под тюрьму отвели самое капитальное строение в Черных Холмах. Каменный подвал, для стратегических запасов деланный. Эти стены так просто не пробьешь. Требуется время, которого нет. Далее. На дверях помещения с каменным подвалом – громаднейший замок. Ключ – у старосты. Украсть ключ? Наверное, можно. Даже у старосты, этого недремлющего цербера. А что потом? На охрану подвала староста снарядил отборных мужиков из особо преданных. Ради такого случая даже оснастил стражу мушкетом, который устарел еще до того, как староста родился – но в Черных Холмах более грозного оружия не видали. В общем, лобовая атака почти не имела шансов на успех. Мужички, не дрогнув, пальнут в любого, кто приблизится к подвалу. Хотя, в общем, рискнуть можно было бы. Стремительный Расмус, призвав в союзники фактор внезапности, получал определенные шансы. 30 на 70. Однако вся гнусность ситуации состояла в том, что явное освобождение Мариуса никоим образом не облегчало его положения. Оно сыграло бы роль сигнала тревоги. Шорох по округе, конечно, поднялся бы невообразимый. И на беглецов тотчас открыли бы большую королевскую охоту с участием губернаторской стражи, что резко снижало шансы – до уровня 1 на 99.