По сторонам начали вспыхивать горящие угольки, Микола знал – это были волки.
Их становилось все больше и больше. Выстрелами из пистолета волков не остановишь, убьешь одного, на его место придут десять.
Несколько остановятся, чтобы сожрать убитого сородича, остальные будут гнаться за ним.
Он мчался в полной темноте, понимая, что остаться в живых у него совсем маленький шанс. Решившись использовать последнюю возможность, он со всей силы пришпорил лошадь, свернул в сторону и через кусты понесся к высокому дереву, подъезжая к нему, вскочил на седло, ухватился за ветку, подтянулся и быстро залез на дерево.
Лошадь мчалась дальше, а за ней огромная стая волков. В темноте уже ничего не было видно, только слышался визг животных и предсмертное ржание лошади. К утру от нее остались только чистые белые кости. Микола уселся на толстой ветке повыше, привязал себя к стволу дерева ремнем. Холодало, руки сводило судорогой от напряжения и холода. Внизу под деревом повизгивала большая стая волков тех, кому не хватило лошадиного мяса. Так, скорчившись на дереве, он просидел до рассвета. После рассвета волки разбежались. Вдруг неподалеку раздался выстрел из пушки.
– Так это же острог, утренняя побудка! Острог совсем рядом! – обрадовался Микола. Но слазить с дерева еще боялся. Выстрелил несколько раз в воздух из пистолета.
В это время в остроге на воротах стоял муж Таисии Иван с напарником Степаном.
– Слушай, Степка, выстрел, вот еще один, еще. Кто-то в беду попал.
– Да, верно, надо идти выручать. Зови мужиков.
Через пять минут отряд из 10 человек, вооруженных до зубов казаков, выехал из острога. А через пару часов спасенный Микола уже парился в бане, отогревая перемерзшие кости.
Микола отдал пакет начальству, и те без задержки выдали Ивану паек, вещевой мешок с одеждой, небольшую сумму денег, через три дня Микола с Иваном уже добрались с обозом до Кяхты.
– Давай, бери Таисию и через день выезжаем, – решительно сказал Микола Ивану. Иван, взволнованный предстоящей встречей с женой, едва понял, о чем говорил казак.
– Есть! – бодро отрапортовал Иван.
А в это время Таисия мирно сидела в номере и кормила Алексея манной кашей той, что дала ей Степанида. Мальчик посвежел и выглядел здоровеньким. В дверь постучали…
Она положила ребенка на кровать и открыла дверь. За дверями стоял высокий мужчина с окладистой бородой, на широких плечах болталась винтовка, белокурые волосы выбивались из-под высокого картуза. Настоящий богатырь, Илья-Муромец!
Таисия отшатнулась в испуге. Богатырь подскочил к ней, поднял ее на руки и закружил по комнате.
Наконец, она узнала Ивана, обняла его за шею, прижалась к нему, все бремя разлуки и страданий, которые она несла на своих плечах эти долгие шесть лет, разом схлынули с нее, как весенние воды, освободив душу и сердце для свободы, счастья и радости.
Он нес ее к кровати, срывая одежду. А она, еще до конца не осознавая смысла всего происходящего, понимала только одно, вот сейчас – это жизнь, а все, что было раньше, это было какое-то страшное и медленное умирание души, сердца и тела.
Вдруг громкий крик ребенка внезапно прервал эту страстную сцену. Иван от неожиданности выпустил Таисию из рук и подошел к кровати, чтобы рассмотреть кричащего младенца.
– Откуда он?
– Умирал от голода, пришлось взять.
– Так покорми же его скорей, чтоб не кричал!
Таисия продолжила кормление, ребенок наелся, успокоился и заснул. Она запеленала его и уложила в корзинку, подаренную ей барыней, проживающей по соседству.
