Золото лепреконов - страница 12

Он бегал туда-сюда еще несколько раз, пока солнце не устремилось к Большим горам. Стало понятно, что Кристина де Портвейн изрядно подзапаздывает. Снорри представил, как она тоже бегает туда-сюда где-то по дороге к дубу, неспособная сделать выбор. Засмеялся и понял, что в ее ситуации особо не побегаешь. «В конце концов – она же беременна! И на лошади не поскачешь. Зачем ей бегать – ситуация для нее выгодная со всех сторон! Единственное, чем придется делиться, это вином. А в остальном: она получает графский титул, узаконивает герцогского младенца, причем узаконивает и свое положение дамы сердца… да ей даже любить меня не надо… и без этого все хорошо складывается! Ей все это очень и очень нужно, а мне – не очень…»

Все больше хотелось пить, есть и даже немного спать. Снорри подстрелил шуршавшего в кустах броненосца, освежевал и зажарил его. Он все думал и думал, напрягаясь все сильнее и сильнее. Жесткий броненосец и отсутствие вина в организме, заставляли чувствовать себя маленьким и несчастным. Граф сидел под дубом один, а сумерки наползали со всех сторон, выдавливая последние остатки надежды на благоприятный исход. Дерево уже не казалось любовным гнездышком, но простым элементом дикой и, в общем-то, не очень дружественной к человеку природы. Костер весело потрескивал, создавая глубокие и тягучие тени, сужая пространство, ограничивая обзор. На небе зажужжали звезды, в траве мрачно закряхтели кузнечики. Ветер принес осеннюю прохладу, пришлось завернуться в плед. Теперь Снорри хотел бы оказаться где-нибудь не здесь, он и рад был бы уйти куда-нибудь. Но разве можно бродить в темноте?

«Не придёт! Похоже, что дама сердца меня надула!» – печально подумал рыцарь. – «Порезвилась и бросила! Может, она вообще не беременная? Может она придумала эту изощренную шутку лишь для того, чтоб вот так витиевато поиздеваться? Дамы сердца способны на небывалые гадости, до которых мужской ум просто не додумается! Они всегда обыгрывают нас – простых рыцарей. Похоже на то…»

Ситуация все больше казалась идиотской – глупый, глупый дурачок сидит под деревом один, голодный и без вина… Ждет… Ждет, сам не зная чего. Бессилие и злоба нахлынули гигантской волной. Граф Хрупский схватил меч и принялся ожесточенно рубить ни в чем не повинное дерево. В конце концов, неприспособленное для колки дров орудие убийства застряло в дубе так глубоко, что Снорри не смог его оттуда вытащить. Рыцарь без сил упал в листья, и сон подхватил его, окутав покрывалом забвения…

Утро выдалось мягким и солнечным. Снорри проснулся от запахов превосходной еды. Что-то скворчало на старой мифриловой сковороде. «Яичница с ветчиной», – безошибочно определил рыцарь и чуть не захлебнулся слюнями, вперемешку с чувствами – у костра сидела его дама сердца, увлеченно помешивая что-то в топфхельме.

– Что там у тебя в топфхельме? – спросил Снорри.

– Там скоро будет жульен с грибами и сыром, – ласково сказала Кристина.

– А будет ли это хорошо? – искренне засомневался рыцарь, вспоминая про эксперименты с чаем.

– Я его почистила, – загадочно улыбнулась девушка. – Хочу чего-нибудь из рыцарского шлема съесть! Вот и пришлось чистить.

– Ты вчера не пришла, я уж думал…

– Не могла! – перебила Кристина де Портвейн. – Честно говоря, вчера я решила, что ты уйдешь, и я… раздумывала – а стоит ли мне идти на эту поляну, если там все равно нет тебя? Я бродила по лесу туда-сюда, до самых сумерек… сомневалась. А потом оказалось, что уже темно и я не знаю, куда ехать. Повернула обратно и провела ночь в монастыре. И, надо сказать, это была еще та ночка! Монахини рвали и метали. Не хотели никуда отпускать. А я подумала: «Что ж, если он уехал, то узнать об этом утром будет не так волнительно, как ночью», и уснула. Утром дождалась, когда проснется сторож, сперла лошадь. И вот я здесь. Ты спал, а я захотела чего-нибудь из топфхельма.