Догнать её необходимо как можно быстрее. Я не чувствую ничего хорошего для Севера впереди, позади меня остался разгорающийся костёр, костёр, которому мы не давали разгореться и который теперь не остановить. Но теперь Ава, теперь найти её, всё остальное мы сможем победить, если с нами снова будет она. Тогда будет смысл в том, чтобы отстаивать гибнущий Север. Для меня. Для Ориксая.
– Здесь не было никаких проезжих женщин, – устало произнёс ратник, собрав от всех, кто разговаривал с местными, сведения, чтобы рассказать мне.
Уже давно ночь и он едва держится на ногах, день его, как и всех нас, начался ещё затемно. Но они все не двужильные как я.
– Выпей, – я протянул ему кубок с взваром, что приготовил для него, в благодарность за верность и безропотность в этой многодневной гонке. Знал, что придёт едва живой. – Выпей, будешь хорошо спать. Женщин не было, это мы поняли. Ну… А юноши или мальчики были?
– Про мальчиков мы не спрашивали, – выдохнул ратник, берясь за витую ножку золотого кубка, ибо сыну Солнца даже в походе невместно из простой посуды пить.
– Пусть приведут ко мне кого-нибудь из… кого вы там опрашивали? Торговцев? Или молочников? Пусть приведут одного.
Ратник выпил моё снадобье, повеселел сразу, даже глаза заблестели. Через несколько мгновений передо мной уже стоял немного растерянный и даже напуганный немного мужичок с клочковатой бородой.
– Как тебя зовут? – спросил я, разглядывая его.
– Дак ить… Беляй, – ответил мужичок.
Я долго смотрел на него, прежде чем заговорить, хитроватый, умный мужичонка. Но вот интересно, с чего такие имена дают, он черноватый, мелкий, лохматый, какой к чёрту «Беляй»?
– Беляй, а вот скажи, городочек у вас небольшой, пришлых сразу узнаешь, так ведь? – мужичок кивнул. – Так вот, а не видал ты тут пареньков, каких незнакомых? Проезжащих? На конях.
Он и не задумался, ответил с готовностью:
– Дак и были, как не быть. То-ощенькие оба, – он усмехнулся, – один красивенькой как девчонка, ротик такой… А другой бо-ойкой, я только и глядел, как бы не стащил чего. Были, Солнечный жрец. Воришки? Так и думал.
Верховным жрецом я не представлялся, было бы неловко, что сам Великий Белогор несётся из города в город за какими-то беглецами, то, что попала царица, мы решили скрыть, представили, что заболела. В столице никто не знал, что Ава убежала. Кроме самых близких. Но даже Доброгнева ещё не знала, когда я уезжал, что Ава сбежала. Верховного жреца не знают по всему царству в лицо, но то, что я из жрецов не скроешь: босое лицо выдаёт без ошибок.
– Давно проезжали? – спросил я.
– Дак это… Дён… дён этак десять. Може и поболе. Не ночевали даже. Странные. Так и подумал, что тати негодные.
– Почему подумал так? – заинтересовался я.
– Дак… – оживился ещё больше Беляй, – вроде как нищие мальчишки, а кони у них добрые, серебро, злато есть. И кожа у ентого, красивенького, розовая, мыться любит, не из бродяжек, к хорошему привык. Да и второй белорукой, и ногтей не сломал. А значить беглецы точно.
Я засмеялся, посмотрев на ратника:
– Видал, какой глазастый.
– А как иначе, Солнечный жрец? Будешь глаза закрымши сидеть, ни лавки, ни прибыли не увидать.
– Иди, Беляй, за добрую весть, крышу перекроем тебе, – сказал я.
Мужичонка рот открыл от удивления:
– Ты ето… откуда прознал-то?
– Што, не так? – усмехнулся я.
– Так… а тольки…
– Ну, а раз так, и перекроют крышу, – сказал я.
