Дети вцепились друг в друга еще крепче.
– Русских за границей не слишком-то любят. И поверь, частенько – заслуженно. Есть отношение к местным, и есть к тем, кто «понаехали тут»… не всегда, но частенько[5].
Кира фыркнула. Зло и ядовито.
– И взаимно. Нам знаешь, что историк сказал? Что Россия – действительно отсталая страна. Вот Англия концлагеря выдумала. Франция – гильотину. Германия впервые применила боевое отравляющее вещество. Есть им чем гордиться, определенно[6].
Роман качнул головой:
– Кира, это история. И ты меня отвлечь не пытайся. Факт прост. Георгия надо защищать. А что там еще изобретут просвещенные страны – их проблема. Лишь бы нас жизни учить не лезли.
Кира надулась. Фокус не удался.
А вот с математичкой можно было только начать говорить о политике – и все! Урок сорван! С Романом такой номер не прошел. Увы…
* * *
– Что эта старая… так, дети, заткните уши!
Дети переглянулись с видом «чего мы там не слышали».
Борис Викторович скрипнул зубами. И набрал номер Якова Александровича. Погоди, зараза! Я тебя колой обливать не буду! Ты не могла не наследить! Сейчас изымем все записи, возьмем показания, что там еще надо… Да тебя к ребенку на километр не подпустят! И надо охрану.
Надо… надо защищать свою семью!
Только вот как это Анне рассказать? И ведь не скроешь, не получится ее защитить.
Вопреки его предположениям, Анна восприняла спокойно.
– Боря, наверное, мне надо с ней поговорить. Еще раз. В присутствии юриста.
– Не думаю, что это поможет.
– Мне надо определиться, – честно сказала Анна. – Я не понимаю, чего она хочет. Увезти Георгия? Получить права на опеку? Что именно?
Савойский пожал плечами. В его представлении, такая дама, как Цветаева, могла хотеть и всего – и сразу. Такой характер. Что может дать Анне этот разговор?
– Я и сама не знаю, – призналась она.
Или знала?
Просто боялась сказать?
Анне было очень страшно. Сделать еще один шаг… и превратиться в чудовище. Но ради сына она станет кем угодно. Ради… да, и ради дочери.
Ее дети, ее муж, ее семья должны быть в безопасности. Даже когда ее не станет.
Глава 4
Свисали в тарелки цветы и плоды
Ида, Свободные герцогства
У Федора Михайловича было замечательное настроение. Бывают такие дни, когда хорошие новости плотненько одна к другой ложатся, что те кирпичики в мостовую, и не подковырнешь.
Приятно…
С утра ему позвонили из лечебницы.
Доктор Ромарио не просил – требовал новую партию чудо-лекарства.
Не на всех детей оно действовало. Но двое из уже обреченных начали… выздоравливать? Ромарио не мог пока в это поверить, но кашель затихал, кровохарканье уменьшилось, у детей, которым оставалось жить считаные месяцы, появился… шанс?
Маленький, но вполне реальный. Если продолжать прием лекарства.
Еще у двоих такого резкого улучшения не наступило, но ведь и ухудшения не было! А это замечательно! Просто замечательно!
Так что – лекарство!
Или – рецептом поделитесь?
Вообще Меншиков склонялся к последней версии. Взять патент, и пусть доктор земляных сверчков разводит. Это ж время нужно, место, опять же, условия для обработки… постоянно этим заниматься?
Фабрику покупать?
Можно и так, конечно. А можно и доктора в долю. И ведь тайну лекарства не убережешь, не получится. Рано или поздно разгадают.
Даже рано.
Поди полови медведку в промышленном количестве! И заметят, и быстро поймут, и научатся…
Патент, доля – и никаких проблем. Успеет он сливочки снять, пока остальные еще не поняли.
