Золотое серебро - страница 3

За восемнадцать лет существования Федерации мы получили финансовую помощь: – от Олимпийского комитета России в размере тридцати тысяч долларов, – от Ассоциации олимпийских зимних видов спорта пятьдесят тысяч долларов. И все! Я же экономил, на чем только возможно: секретаря в штате не было, машину использовал личную, я не стремился к роскоши и не летал в бизнес-классах, бухгалтер трудился на полставки. На протяжении первых лет существования Федерации мы использовали бумагу – черновики, накопившиеся за период работы в СССР. Все тренеры, занимаясь своей основной работой, находили время и на общественных началах, причем – очень добросовестно, работали на Федерацию. Я же один вел всю документацию и переписку. С первых дней создания Федерации моей опорой стали: Геннадий Васильевич Калакуцкий – вице-президент, ВейнерФатхинурович Сабуров – генеральный секретарь и Айрат МинигаяновичКурамшин – вице-президент.

В самый тяжелый период возрождения Федерации эти люди работали не за деньги, а по совести. Они вкладывали весь свой талант и все силы, чтобы приумножить и поднять наши достижения. Затем в эту группу энтузиастов органично вписался ЭнэсКавыйевич Валеев. Это была крепкая и надежная основа Президиума Федерации, состав которого в разные годы колебался от пятнадцати до восемнадцати человек. Люди, конечно, все очень разные. Встречались и такие, кто претендовал на какую-то особую роль в составе Федерации. Но в Президиуме всегда торжествовали разум и деловой подход, что со временем и стало определяющим в нашей работе. В регионах страны людям тоже приходилось чрезвычайно трудно. Там практически также все держалось исключительно на энтузиазме и горячем патриотизме. Вывод напрашивался один: нужно самим находить возможности зарабатывать деньги. Другого выхода никто не видел. Надо было искать пути решения.

Правда, никто не предполагал, что этот период затянется так надолго. Все-таки спортивная федерация – не торговая организация. А мы – не коммерсанты. Надеялись, вот год, ну еще чуть-чуть, и мы будем заниматься своим делом – спортом, ан нет. Из болота трудно выбираться. И что особенно тяжело осознавать, что ни ты, ни твоя Федерация никому не нужны в своей стране, кроме таких же одержимых спортом фанатиков. Первое, что мы сделали: из заработанных денег подняли заработную плату на сто процентов тем тренерам, которые состояли на ставках ОКР. Совершенно не хвастаясь, скажу, что мы оказались первыми из всех федераций, кому удалось это сделать. И таким образом удержали коллектив тренеров и всей Федерации как единое целое. Другого штата у нас не было на протяжении всех восемнадцати лет. Я хорошо понимаю, что, наверное, сейчас мои поступки не вписываются в действительную реальность и любой может спросить: «Он что, такой наивный или такой патриот?». Да – я патриот. И это абсолютно честно. И еще: в моих генах заложено желание помогать таким же честным и самоотверженным людям не только в работе, но и по жизни. Моя мама говорила: «Твой отец готов был отдать последнюю рубашку ради того, чтобы помочь другому». Я – не легкомысленный альтруист, но поддержать хорошего человека я действительно всегда готов и делаю это с удовольствием. Сегодня у меня есть все основания, в том числе и документальные, чтобы я мог заявить во всеуслышание: «Все восемнадцать лет Федерацию в финансовом плане я содержал лично». Сейчас, обдумывая свои поступки и действия, я понимаю, что характер и воспитание, заложенные родителями и окружением, определили мое кредо. Прежде чем что-то сделать, я всегда обдумывал и взвешивал, что это даст в итоге. Вот сейчас пишу эти строки, анализирую прошлое и отчетливо понимаю, что все это заложила во мне мама. Окончившая всего два класса церковно-приходской школы, она постоянно напоминала мне и моей сестре о важности того, как оценят наши поступки люди, окружающие нас. Именно мама в тяжелые военные и послевоенные годы одна воспитывала нас с сестрой. И я знаю, как она гордилась тем, что сумела нас прокормить в полном смысле этого слова. Она давно уже ушла из жизни, но я храню ее фамильную икону, которая у меня находится, как принято на Руси, в красном углу. И я часто зажигаю лампадку, вспоминая о ней с чувством особой любви и благодарности. Отца своего я не помню. Порой кажется, будто я его помню… Но это, скорее всего, не так. Просто память услужливо предлагает какие-то туманные образы. От отца осталась лишь одна наградная фотография у знамени полка. Вторым фактором в формировании моего характера стали улица и сверстники.