Огонь, которого йóтуны боялись больше всего, начал продвигаться вглубь их территории, сея панику и ужас. Монолиты пытались гасить вспыхивающие тут и там очаги пламени, но пожарище набирало силу.
Тор демонстративно подправил железную рукавицу на правой руке и сосредоточенно, но внешне играючи, повертел свой боевой Молот.
– Ну что, дружище, напомним этим ледяным сердцам о себе?
Тор только замахнулся, а МолотМьёльнир уже сам стремительно понёсся на врага и врезался в атакуемый Монолит. Каменная глыба надломилась. Два её осколка отлетели далеко вперёд. Один из них рухнул на хвост Морского Змея, как раз выползавшего из воды на сушу в том месте, куда пока не дошли языки пламени.
Чудовищного вида оборотень оглушающе взревел и превратился в ничтожного юркого Полоза, потерявшего хвост. Уродливое пресмыкающееся кривобоко замельтешило в сторону Утгарда, чтобы там в своём замке отращивать новый хвост и взращивать новые коварные замыслы против своих ненавистных врагов, а ими были все, кто не был йóтуном.
Молот бумерангом вернулся к Тору. Доблестный воин легко подхватил оружие мускулистой рукой. Они были довольны друг другом и решили довершить дело, добив извивающуюся от боли рептилию.
Но Óдин взмахом руки остановил разгорячённых битвой неразлучных друзей.
– Сын, если правитель Йóтунхéйма погибнет, то это замедлит поиски спрятанного им Золотого яйца. А время сейчас работает против нас.
– Стоп, дружище! Победа! – обратился к боевому молоту Тор, попутно усмиряя рукой свою искромётную рыжеволосую шевелюру.
Все участники битвы со стороны дружественных миров пребывали в состоянии эйфории и благодушия от того, что преступника настигло справедливое возмездие.
Хеймдалль не был исключением. Страж Радужного Моста был буквально переполнен всезаполняющим его чувством радости.
А вот в Утгарде ‒ главном городе Йóтунхейма ‒ было неспокойно. Встревоженные жители – йóтуны-великаны – собрались около центрального и самого большого каменного идола.
Гигантский Монолит ‒ единственный серо-фиолетового цвета ‒ начал гудеть всё громче и громче. Постепенно к его «пению» присоединились, как по цепочке, другие магические тёмно-серые камни, чуть меньшего размера, натыканные по всей Земле Великанов.
Йóтуны сразу ободрились и начали активно воспроизводить набор звуков, что-то вроде повторяющегося резонансного песнопения. Ритуал был понятен только посвящённому. Он явно обладал психическим воздействием, а может даже вызывал изменение сознания.
Величайшая магия Монолитов не стала бы понапрасну растрачивать свою энергию. Не было сомнений, мир Йóтунхейма ‒ Земли Йóтунов взывал о помощи. Но к кому? Не ясно было, чьё сознание должна была пробудить или даже изменить гудящая «песня» Монолитов.
Жутко представить того, кто мог бы на равных сражаться с натренированными бесстрашными асгáрдцами. Такие наперечёт, особенно в Мидгарде ‒ в мире людей.
Но именно в Мидгард, не привлекая внимания, медленно и бесшумно по РадужномуМосту поплыло небольшое серо-фиолетовое облачко с крохотной мушкой внутри. Этот симбиоз продвигался интервалами, в перерывах между цветовыми всплесками на мосту Биврёст: сверкнуло, пролетел, замер, сверкнуло, пролетел, замер.
Мошка, сидевшая в полной неподвижности в своей эфирно-призрачной капсуле, не смела пошевелить ни колючими глазками, ни цепкими лапками, ни прозрачными крылышками, чтобы не создавать малейшей вибрации, способной её выдать.
