… Та дорога, которую ты выбрал, не может безконечно продолжаться рядом с Учителем. Наступает час – пора расставаний, когда ты должен идти один и показать на деле, чему ты научился. Конечно, поддержку Учителя, его помощь, ты будешь ощущать постоянно. Но те задачи, которые поставлены перед тобой, ты должен решать самостоятельно. И сейчас в твоей жизни наступил именно такой момент. Я знаю тебя как сильного и мужественного человека, что же случилось теперь?
– Я не знаю, как жить и зачем? Для мира я умер давно, ничто меня не привлекает в нем.
– Ты думаешь о себе, Мишель, а задачи перед тобой огромны. Ты должен нести людям свои знания, помощь, всю свою любовь, забыв о себе. Они нуждаются в тебе больше, чем ты предполагаешь. Живи отныне свой каждый день, отдавая всего себя без остатка людям, показав на деле, без лишних слов, что на свете существуют и правят законы мира, любви и добра. Тебе предстоит закончить свой труд, который должен принести пользу людям.
Отец Макарий положил свою руку на плечо Мишеля и, обняв его, продолжил: – Понимаю всю глубину твоих чувств, ведь ты прежде всего думаешь обо мне и хочешь разделить со мной всю мою боль… Но эту ношу я должен вынести один, Мишель. В том, что произошло, вина отнюдь не Франциска, а моя. Ведь нет нерадивых учеников, есть плохое учителя.
Пройдут столетия, прежде чем развяжется эта карма, искупив все свои тяжелые последствия. И до тех пор, пока не сумеют прийти сюда новые ученики, отыскав дорогу во тьме собственным сердцем, я буду ждать. Для
этого понадобятся, возможно, века,
Но каждый выбирает свою ношу сам…
Много непонимания в океане людском.
“Л. С. М.”
Лёгкий конный отряд приближался к монастырю. За большие деньги старый проводник, неоднократно привозивший сюда учеников, согласился показать дорогу. Они ехали молча и спешили, не обращая на него никакого внимания, а старику хотелось поговорить, отвести душу, он без конца вздыхал от одолевших его тяжёлых дум.
– Эх, как бы не сын нерадивый, да не внуки, ни за что не взялся бы за это дело, – разговаривал он вслух сам с собой.
– Поторапливайся, – подгонял его угрюмый главарь, поблескивая чёрным глазом, другой был перевязан чёрной лентой, скрадывающей часть обезображенного лица. Он был стар, сед, славился своей жестокостью и коварством. Не зря выбор пал на него – он должен был расправиться с самим отцом Макарием.
Приближался рассвет, подходил к концу их путь. Они подъехали к подножию горы с первыми лучами солнца. Отпустив восвояси проводника, и оставив внизу коней, налегке стали подниматься к монастырю. Этот подъём по крутой и узкой тропинке давался им с невероятным трудом. Ничего не понимая и чертыхаясь, с трудом дыша, главарь, одолев его, долго стоял прислонившись к воротам.
Не в силах сделать последний шаг, чувствуя, как с каждым вдохом убывают его силы и решимость.
Наконец, увидев два десятка устремлённых на него глаз, распахнул ворота и вошёл в маленький дворик. За ним вошли и остальные. Открывшаяся панорама была столь неожиданна, что они застыли в изумлении, а потом разбрелись в разные стороны, с интересом рассматривая всё вокруг, чувствуя, как исчезает их воинственный пыл.
Их внимание привлекла высокая статуя Будды, которую они долго с любопытством разглядывали, высказывая вслух замечания. Подошёл главарь, который сразу обратил внимание на изумрудно-зеленый камень, сверкавший на лбу статуи.
