Но меру нужно знать. Жадность губит честных граждан. Потому нужно дружить со Смитом, упоминать его имя не на каждом углы, а при отсутствии отзыва на пароль – ноги в руки и бежать.
В этот раз на Альфу прибыл только с тем, что на мне. Смит не отправлял мне никаких пожеланий, поэтому предвижу сложности со стартом на орбиту. Толи ещё будет!
Если не отправиться по адресу общежития, заявленному при въезде, то за стандартную неделю, которую таможня требует провести в колонии, можно легко найти себе приключения. Да такие, что пять лет в рабстве у артели «Долина» покажутся прогулкой по Парку Горького. Не надо нам такого. Мне ещё дороги мои передние зубы, поэтому я не планирую задерживаться здесь дольше, чем на два дня.
Раньше я прилетал сюда на неделю или две. Когда наш корабль отправили на плановый ремонт, я провёл на Альфе целых три месяца. В это время Клара взяла на себя заботу о близнецах. Это стоило кредитов. Кредиты предоставлял Смит. Однако Смит не любит, когда ему отказывают. Если несколько раз сказать «нет», всегда найдутся другие люди.
Мой корабль приписки уходит «на пенсию». Сейчас его трюмы и склады тщательно очищают, уничтожая просроченные препараты и прекурсоры. Весь процесс фиксируется на видео и подписывается наблюдателями, которые оставляют свои отпечатки пальцев на протоколах. Именно поэтому я не мог дать обещание в прошлый раз и не могу сделать это сейчас.
Не удивлюсь, если моя деятельность как контрабандиста, ввозящего препараты, каким-то образом повлияла на статистику смертности от радиации. В любом случае, мои близкие не смогли избежать этой участи. После смерти моей младшей дочери я занимался только тем, что возил лекарства для лечения, а не препараты для защиты.
Смит был несколько разочарован, хотя цены на лекарства всё равно были привлекательными. Однако сроки годности оказались меньше ожидаемых. Это были не простые таблетки йода или спирулины, а алкалоиды грибов и плесени, полученные из самых закрытых лабораторий, куда только удавалось задвинуть ботинки, куртки или ещё что-то интересное для научных работников. К слову, учёные с этих лабораторий были более раскованы, чем учёные с нашего корабля. Наши – молчаливые социопаты, те же – такие фантазёры, что пришлось трижды мыть трюм парусника от продуктов жизнедеятельности живого груза. А всё равно до сих пор пахнет тухлой морской фауной.
Я делал это не ради денег, а чтобы получить лекарства и экспериментальные препараты. Ещё отправлял их с коллегами и курьерами от Комитета. Потратил все свои сбережения и все, что семья накопила за годы не совсем легальной деятельности.
Коллеги предлагали взять у них деньги в долг, но я не согласился. Только безвозмездно. Не я один бегал от правосудия в Дальней Космической Разведке и не у меня одного были больные родственники. У каждого разведчика есть свой чемодан секретов и шкаф скелетов. Такие вопросы редко обсуждаются в коллективе, только если на этом заострит внимание Командир, для которого мы ценны только тем, что мы есть. И Командир действительно помогал. С его указания я подал прошение о средствах в Комитет. Стали присылать деньги из профсоюза на счёт Клары. Но их всё равно не хватило.
Хотел было осесть таки на Альфе, но с судебными делами меня взял бы только местный цирк. В клетку к дрессировщику, чтобы через горящие обручи прыгать. Разведчик – редкий зверь в десяти световых годах от Метрополии.
