Из кабинета Иван выходил обиженным и разбитым.
Паршин понимал, что мальчику была нанесена тяжёлая моральная травма, что случалось редко в Советских школах. И защитить его от необоснованных посягательств учителей для него было главной задачей.
…Выйдя из горкома партии, Иван удовлетворённо хмыкнул, порылся у себя в кармане. Затем извлёк из штанов маленький обмылок и выкинул его в газон.
«Знали бы партийцы, как мне этот кусочек мыла помог в производстве слёз, что даже аппаратчики в их искренность смогли без звука поверить», – пронеслась у него ублажающая мысль в голове. «Молодец дядя Гриша, ловко он научил меня слезу добывать. Пальцы послюнявил, потёр об мыло и к глазам. А совесть меня всё равно не мучает. Я прав! Пускай им влетит за всё старое и за сто лет вперёд».
Рассказы о школьной шумихе на этом не закончились.
Вечером Ивану у себя дома пришлось излагать родителям подробно, что произошло в учительской, не упуская ни одной детали. Родители негодовали. Особенно был зол отец. Ему на заводе всё сообщили и велели вместе с сыном быть к девяти утра на заседании парткома судостроительного завода. Завод осуществлял шефскую помощь школе и многие вопросы курировали в частности, что касалось подрастающего поколения и политического воспитания молодых строителей коммунизма.
Из школы в партком пришёл один трудовик.
Физик неожиданно заболел. Маруську срочно отправили в командировку за углём для школьной котельной. А директора ночью неотложка увезла в кардиологию.
Иван ещё раз пересказал, что произошло в учительской. Вопросов на засыпку не было, – в основном заседали степенные люди, которые не стали приставать к школьнику, а повели разбор с взрослых.
Прояснил ситуацию трудовик. Он попросил из кабинета удалить молодого Беду.
Юрий Георгиевич всю вину взял на себя, сказав, что рейсшину взял в руку для устрашения, а бить ей мальчика не собирался. Он осознал, что совершил недостойный поступок для коммуниста и просил строго не судить его товарищей по партии и фронту. Инструктор горкома Паршин, построил работу комитета по установке второго секретаря. Он раскритиковал неправильно осмысленный приказ директора, который взбудоражил не только школу, но и город. Как оказалось на самом деле, исходил он по причине приезда в школу академика, президента «ВАСХНИЛ» Лысенко Трофима Денисовича, приближённого к лысенькому Хрущёву – в то время Никита Сергеевич был первым секретарём ЦК КПСС. Такую вывел оценку действиям директора инструктор и подвёл её к несуразному мелкому подхалимажу, через унижение своих учеников. Когда заседание закончилось, отец подошёл к Ивану и сказал:
– А в горком напрасно ты ходил, и кто тебя надоумил поступить именно так? Можно это было уладить на месте. Теперь им всем по строгачу вероятно вкатят. Ладно, иди в школу. Мы позже вернёмся ещё к этой теме.
…Иван ничего не ответил отцу, утвердительно кивнул отцу и пошёл в сторону проходной завода. Слова отца привели к новым раздумьям, и мысленно он приступил к самобичеванию. Но в голове витала незабываемая фраза, брошенная когда – то Часовщиком.
«Никогда не оглядывайся назад, если пошёл вперёд. Иначе подорвёшь здоровье и подмочишь репутацию».
Этот веский аргумент, Иван посчитал сильнее отцовских слов. Вдохнул глубоко в себя сентябрьский воздух, и приказал забыть, что сказал отец и стереть из памяти школьный инцидент, связанный с подстрижкой. Но об этом не забыл дядя Гриша.
