«Охота тебе пускать пыль в глаза», – осуждала его Илайда.
«У него с детства вкус к хорошим вещам», – поддерживала сына Джан.
Уже два с лишним года Тимур вел невразумительный, по выражению сестры, образ жизни. Взяв деньги у родителей, он арендовал крошечное фотоателье в Анталье и в первый же летний сезон заработал вполне приличную сумму.
«Ну, ты же понимаешь, мамуль, если я не вложу все эти деньги в дело, в следующем году мне столько не заработать. Надо расширяться. Я возьму помощника, и помещение хорошо бы отремонтировать, и три отеля обещали разместить мою рекламу. А это все деньги. Если я верну вам с отцом долг, то опять буду начинать с нуля…» – «Конечно, конечно», – понимающе кивала мать. Отец молчал, в любом случае его голос в семье ничего не решал. Да никто почти никогда и не слышал этого голоса.
«А о чем ты, интересно, думал, когда брал этот долг? Только о том, что его можно будет не отдавать? – приставала недовольная сестра. – Ты же заработал больше, чем брал, разве не так?» – «А на что я, по-твоему, буду жить до следующего сезона? Там есть смысл работать только в летние месяцы. Или мне торчать на пустом курорте всю зиму?» – «Разумеется, нет. Но ты можешь найти какую-нибудь работу в Измире…»
Но брат не горел желанием следовать скучным советам, снова уехал на юг в середине мая и не появлялся до конца сентября. Вернувшись, жаловался на растущую конкуренцию; на расчетливых немцев, не желающих оставлять на чай и никогда не забывающих взять сдачу; на практичных русских, привозящих фотопленки с собой и увозящих их домой непроявленными, потому что у них в России фотоуслуги намного дешевле; на хозяина ателье, решившего повысить арендную плату; на жару, вынуждающую туристов спать до обеда и выползать на прогулки к вечеру, когда фотографу приходится использовать более дорогое оборудование… Но Илайда, в отличие от матери, замечала и его новую одежду, и запах французского одеколона, и браслет из белого золота на руке. Значит, не так плохи его дела. Что ж, если родителям нравится безвозмездно ссужать его деньгами – пусть. Илайда давно излечилась от ревности к младшему братику и не вмешивалась в его жизнь. У нее теперь своя семья и свои заботы.
– Я закажу такси, – сказала она матери.
Надо было скорее заканчивать этот разговор: вот-вот проснется малыш и потребует внимания. А на золотой день придется сходить, это ясно, а то мать ей потом долго этого не забудет. Может, и к лучшему: там можно с тетей Гюзель поговорить. Пожалуй, и посоветоваться кое о чем. Если удастся уединиться. Или не стоит?.. До завтра надо решить. – Я заеду за тобой. Во сколько надо быть там?
– Часам к пяти, – обрадовалась Джан.
В конце концов, получилось: такси не многим хуже собственной машины, и внука удастся продемонстрировать, и благополучную замужнюю дочь. У Семры и Софии дочери старше, но Шейда до сих пор не замужем, а у Лейлы нет детей, да и вряд ли будут: она так серьезно относится к учебе в консерватории и оперной карьере, ей не до беременности и кормления. А так недолго и мужа потерять. Словом, Илайда на их фоне вполне, очень даже…
– Только оденься понаряднее, – бессознательное недовольство дочерью снова высунуло свой нос, – и… и знаешь что? Ты ведь все равно его не носишь, это колье, и оно не в твоем стиле, скорее для женщины постарше…
– Хорошо, мам, я принесу, – с ходу отметя все надуманные оправдания матери, Илайда усмехнулась и посмотрела на себя в зеркало.
