– А вот ты и поплатишься за всё! – ехидно улыбнулся Зуев. – И за самородки, и за идола.
– Да что ж вы над человеком галитесь?!9 – вступилась Авдотья. – За чужо злодейство невиновного потакаете.
– А ты, бабка, помолси, не то прикажу всё ваше змеиное гнездо спалить. Ишь, укрыли лиходея, – присвистывая обеззубленным ртом, гневно зыркнул глазами поручик.
– Оставьте, тёть Авдотья, – махнул рукой Мирон. – Всё равно вы им ничего не докажете, а скит спалить – это они могут… Не хочу, чтобы из-за меня невинные люди пострадали.
– Куды яво прикажете, ваше благородие? – кивнул на пленника Матвей Бессонов, вытирая выступивший от духоты помещения пот.
– М-да, – зашарил глазами по сторонам Зуев, как бы высматривая место для арестанта.
– Часовенка здесь рядышком имеется, – услужливым тоном отозвался Макар Сорокин. – Я когда за им следил, так её с дерева приметил.
– А ну-ка, показывай где… Да свесей поболе захватите.
– Да здесь недалече, – засеменил впереди Макар.
Свежестью напахнул на служивых прохладный дурман ночной тайги.
– Хоросо-то как! – глубоко вздохнул полной грудью поручик.
Полная луна, предательски разливая мертвенный свет на окрестности, показывала путь, освещая бегущую мимо тёмных силуэтов изб тропинку.
И только собаки, учуяв непрошеных гостей, заунывным завыванием и лаем нарушали спящую тишину скита.
– Ну вот и пришли, – тихо пробурчал Макар, открывая скрипучую дверь часовенки.
Запах догоревших свечей, смешанный с ароматом елея, встретил служивых в небольшой молельной зале.
– Ну-ка, присвети! – скомандовал поручик.
– Это щас, мигом, – отозвался Тимофей Шубин, доставая прихваченные у Антипа свечи.
– Зажигай и эти! – кивнул Зуев на возникшие из темноты огарки церковных свечей.
Строгие лица святых, освещённые трепетным пламенем, словно осуждающе, выступили на бревенчатых стенах часовни.
– Господи, прости нам грехи наши! – истово перекрестился худощавыми перстами Иван Мальцев.
– Прости, Господи, – кланяясь, повторили служивые.
– Ну-ка, посвети туда. Там вроде какая-то дверь, – негромко произнёс поручик, дождавшись, когда солдаты закончат креститься.
Небольшая комнатка, наполненная церковной утварью, оказалась подходящей для временного содержания арестанта.
– Пускай до утра здесь посидит, а с рассветом в обратную дорогу двинемся…
Тоска и чувство несправедливой безысходности заполнили душу Мирона в темноте церковной каморки.
Усевшись на полу, он с тоской остановил свой взгляд на крохотное оконце под потолком комнаты. Бледный лунный свет, струясь через проём, едва заметной дорожкой пробегал по выскобленному тесовому полу.
– «Марьяна… Где она сейчас?» – устремил задумчиво-печальный взгляд в светящийся квадратик оконца Мирон.
Две крохотные звёздочки, пробиваясь в лунном свете, мерцая, глядели на него с высоты ночного небосвода.
«Может, они смотрят и в её окно там, в далёком Томске», – мечтательно пронеслось в его голове.
Как жалко, что он больше никогда не увидит её прекрасных глаз, не услышит нежный, вызывающий трепет сердца голос!
– Господи! Почему восторжествовала несправедливость?! – шёпотом выкрикнул он, поднеся к глазам сверкнувший в лунном свете образок. – Раз уж мне предписано закончить свой жизненный путь, дай силы до конца вынести все страдания – не сломаться, не пасть духом. Всё приму, уготовленное Тобой.
Внезапно раздавшийся откуда-то из-под пола шорох отвлёк его от грустных мыслей.
