– Ну, видать Богу было угодно, чтобы, как ты говоришь, на месте заброшенной деревеньки вырос великий город, – подал голос отец Даниил, высматривая, чтобы ещё подцепить в добавок к супу.
– Ну что, подавайте холодное, – видя нетерпение батюшки, скомандовал Григорий лакеям.
Тут же появились: щука под яйцами, говяжий студень со сметаной и хреном, ветчина… И вновь в полной тишине гости принялись за холодные закуски.
– Сударь, попробуйте баранину с чесноком, – предложила Мирону Алевтина Николаевна, когда очередь дошла до горячего. – У нас повар-француз очень искусен в приготовлении этого блюда, – кивнула она на поодаль стоящего кулинара.
– Мсьё, разрешите для изысканности вкуса предложить вам соус, – подскочил к Мирону кулинар, поливая кусок ароматно дымящейся баранины красным кисловатым соусом.
– Правда, очень вкусно, – похвалил Мирон, откусывая кусочек мяса. – И мясо нежное, и вкус необыкновенный.
– Вот русская еда! – громко произнёс отец Даниил, кивая на гуся с капустой. – А все эти заморские соусы… – кисло сморщился он. – Положи-ка, дружок, мне ножку, – подозвал он лакея. – Да капусты много не клади.
– А нынче, батюшка, мода на всё французское, – отозвался Фадей Афанасьев, отставной коллежский асессор. – Всё это из столицы идёт… А я вот к крестьянской пище привык, – неопределённо кивнул он на заставленный горячими блюдами стол. – Вот, к примеру, телятина: простая мужицкая еда, а сдобри её вишнёвым соусом – так благородное блюдо получается, – продолжил он, приправляя из соусника сочный кусок телятины, нашпигованный вишней и порезанный тонкими пластиками.
– Ну, дык это ясно: коли по-русски – вишнёвым, – вытирая салфеткой замасленные пальцы, согласился батюшка.
– Чего же ты, Лизонька, совсем ничего не кушаешь? – тихо произнесла Алевтина Николаевна, заметив отставленное в сторону первое блюдо.
– Да чего-то не хочется… Жарко, – едва слышно ответила Лиза. – Я попозже десерт поем…
– А что-то, молодой человек, вина совсем не пьют? – налив себе большой бокал мадеры и переводя взгляд с Мирона на аппетитно поджаренного поросёнка, поинтересовался отец Даниил.
– Не привык, батюшка, – учтиво ответил тот. – Разве что немного, – пригубил он наполовину наполненный бокал.
– Ну и то верно, – кивнул головой отец Даниил и осушил до дна свой фужер. – Скольких уже погубила оная страсть, – крякнув после выпитого вина, произнёс он, глядя на пустой бокал… – Вон, к примеру, наш звонарь Антипка взял уже в привычку пить вина без времени более обыкновенного. Вот и надысь нажралси – с утра лыка не вяжет. Придётся самому на колокольню лезть – к обедне народ созывать, – посетовал он, обильно сдабривая соусом из хрена большой, зарумяненный кусок поросёнка.
– Ну, а вам как, батюшка, не повредит? – кивнул Мирон на опустошённый бокал.
– Хмм… А с чего же повредит-то? – хмыкнув, вопросительно взглянул на него отец Даниил. – Ежели скоромное… – кивнул он на зажаренный кусок мяса. – То Петров пост закончился, а про вино и в писании сказано: «Не возбраняется выпить для здравия, ради частых недугов твоих». А у кого в моих годах их нету? – пожал он плечами… – Ну мне пора, – поднялся батюшка, оставив на тарелке груду костей. – И надо же было Антипке с утра напиться, теперь вот карабкайся сам на колокольню… – бормоча себе под нос и вытираясь от пота после чрезмерного обеда, досадовал он.
После обеда гости и хозяева отправились отдохнуть в залу.
