Золотой глаз. Эзотерическая сказка в девяти историях - страница 6

– С кем это ты стоял? – спросила мама, которая к тому моменту уже обсудила с подругой все последние косметические семинары и оказалась рядом, – такой интересный молодой человек с одухотворенным лицом? И еще Кларисса Петровна тут мимо вас проходила?

– Это учитель из художественной школы, – немедленно нашелся Рома, и на самом деле это было почти правдой…

И вот с тех пор Роме не давал покоя вопрос: если мама видела Бёрдслея, видела ли его Кларисса Петровна? Кто вообще еще мог его видеть? И, мучимый своим любопытством, Рома решился рассказать в сочинении на вольную тему этот необычный эпизод в парке. Ну, в конце концов, пишут же люди фэнтези и всякую фантастику! На вольную тему можно и фантастику написать, а расхвалить рисунки любимого художника было для Ромы одним удовольствием… И он, не послушав маминого совета писать об отдыхе, принялся излагать историю этой немыслимой встречи, заменив в тексте Клариссу Петровну на выдуманную Анну Ивановну.

В день объявления оценок Кларисса Петровна пришла в класс чернее тучи, и у нее не было настроения шутить, пусть даже иронично. То, что ее что-то гнетет, видно было сразу. Она некоторое время ходила туда-сюда вдоль доски и стола, на котором горой лежали исписанные листки, а класс, присмирев, испуганно следил за ней десятками настороженных глаз. Потом Кларисса Петровна остановилась, вскинула голову так, что длинная челка взлетела вверх, обнажив лоб с двумя резкими вертикальными морщинами между бровей, и подняв тонкий палец с длинным ногтем указала на Рому.

– У нас произошло неприятное происшествие сказала она, – Роман Матросов бесстыдно списал свое сочинение из какой —то чужой книги. Я не знаю, что это за книга, но он сам не мог это написать, – Кларисса Петровна даже притопнула, – Это совсем не детский текст, к тому же наполненный какими-то бредовыми идеями, ожившими мертвецами, больной фантазией. Я ставлю ему двойку за ложь и плагиат, – и она враждебно сощурилась.

Рома, не ожидавший прямого нападения, ужасно удивился. Он как бы даже сразу не обиделся, потому что подумал, что Кларисса Петровна чего-то не поняла. И вообще дедушка всегда говорил ему, что не надо чужое раздражение сразу принимать на свой счет, может, у человека живот болит… Он медленно поднялся со стула и сказал, чуть дрогнувшим голосом: «Я не списывал. Можно на антиплагиате проверить. Я сам написал. Это… Сказка».

– Ты мог списать из старой книги, которой нет в Интернете, – отрезала Кларисса Петровна, – а если ты написал это сам, – она возвысила голос, – то тебя надо отвести к врачу. К психологу. К психиатру. Но ты не мог этого написать. Это для тебя… слишком умно. И слишком безумно!

«Мы для нее как тараканы», – вспомнил Рома Настино замечание, и вдруг подумал, что Кларисса Петровна не только видела Бёрдслея, она его и услышала… И понял, что она не простит ни его, Рому, ни графика Х1Х века…

Класс замер, все молча потупились, было слышно как за окном гудят и клаксонят машины.

– Вы тут все бездарности и лжецы, – процедила Кларисса Петровна, с ненавистью озирая предусмотрительно опущенные головы учеников, которые не хотели встречаться с ней глазами: казалось над ней стояла какая-то темная аура. Но Рома, в котором обида смешалась с любопытством, все же вскинул взгляд и вдруг – о, ужас! – увидел, как за ее плечами открывается длинный черный туннель, который скрыл собой доску и стену. Это была бездонная, уходящая к горизонту темнота, и из этой непроглядной бездны вдруг появился маленький, но шустрый бес, скорчил Роме безобразную гримасу, и за мгновение ловко вскарабкался Клариссе Петровне на левое плечо. Он пошмыгал уродливым носом-пятачком, поболтал короткими задними лапами с копытцами – Рома все это видел, как будто кто-то поднес к его глазам увеличительное стекло, – а потом бес достал что-то из кармана на мохнатом сером брюхе и стал пересыпать из ладони в ладонь. Что-то белое. Какие-то горошины… И внезапно Рома понял, что это таблетки снотворного, много таблеток, и они текли ручейком из одной шерстистой бесовской ладони в другую.