назад, такой уверенный и сильный, теперь Плэй был подавлен. Казалось, что вся копившаяся годами усталость легла на могучие плечи и безжалостно клонила тело к земле. Но слабость была лишь минутной, и кузнец справился со своим горем, выпрямился, крепко сжал руку художника в благодарность за поддержку. Посмотрев вверх на крепость, он твердым голосом произнес:
– Это мы еще посмотрим.
Глашатай продолжал громко читать указ, не обращая внимания на ропот в толпе. Он читал с таким выражением, что перья на его шлеме колебались при каждом слове, как высокая сухая трава на вершине горы при каждом порыве ветра:
«К этому дню горожане должны приготовить
подарок для мэра и его невесты. Сделать все необходимое для проведения торжества: ткачи – наткать особо тонкого холста, красильщики – покрасить его в чёрный цвет, портные – сшить крепостные штандарты и городские флаги с символом города и личным гербом
Пирра Великолепного»
В указе перечислялись все мастера, и глашатай ещё долго читал, что должны были сделать за этот месяц плотники и пивовары, сапожники и камнетёсы. С каждым словом спины горожан под серыми одеждами сутулились, лица темнели без надежды на что-то хорошее и светлое впереди: на их плечи взваливали непосильный груз.
Огненный диск Роции, совершив небольшой круг вокруг шпиля башни и перевалив за полдень, вновь стал исчезать в опускавшихся на город облаках. В ту же минуту глашатай закончил, перья его шлема в последний раз качнулись и исчезли, а вслед за ними и копья с развевающимися штандартами.
Горожане ещё какое – то время стояли, будто чего-то ожидая.
Раздался ещё один удар колокола, все повернулись и стали растекаться с площади в разные стороны по узким и пустым улицам, как вода из переполненного озера по пересохшим ручейкам.
Чтобы не привлекать к себе внимания, кузнец Плэй, художник и мальчишки тоже покинули площадь вместе с горожанами, оставив посреди камней одиноко растущий побег, который будто помахивал им вслед своей головкой.
Кузнец думал о дочери, единственной и любимой. Он желал ей добра, но сегодня его мечты рухнули. Пирр и его Элли – это не умещалось в его голове. Отдать самое дорогое жестокому и жадному тирану было выше его сил. Художник молчал, размышляя о секрете
башни. Мальчишки тоже молчали, боясь потревожить взрослых. Художник шел рядом с кузнецом, полностью доверяя своим спутникам.
– Не знаю, где мне остановиться сегодня, – заговорил юноша и вопросительно посмотрел сначала на кузнеца, а затем на мальчишек. – Хотя я молод и здоров, но изрядно устал за один этот день, да ещё час под лучами палящей Роцией сделал своё дело. Два часа отдыха мне бы не помешали. Неужели и в самом деле единственное место, где можно отдохнуть, это замок в крепости?
– Нет, конечно же, нет, – поспешно ответил кузнец, отвлечённый от своих горьких мыслей.
Он был готов помочь незнакомцу. Однако вести к себе художника было слишком опасно. К единственному в городе кузнецу часто наведывались слуги мэра, и дом его был под особым контролем.
Тем более теперь, когда дочь его объявлена невестой главы города, рассчитывать на спокойную жизнь не приходилось. Конечно, к его семье теперь будут более снисходительны, но всё же надо вести себя осторожно.
– Мой племянник Сид поможет тебе. Он отведёт тебя туда, где ты сможешь спокойно отдохнуть, сколько тебе будет необходимо. Только сначала скажи мне, кто ты и как тебя зовут?
