Стороннему наблюдателю, конечно, было не совсем понятно, что общего у Марии Нику, дочери основателя корпорации «Мега-Никс» и одной из самых завидных невест Константинополя, с сотрудниками «Синопсиса» – журналистами известными, но вовсе не «звездами» и не богачами: Нику уже почти два года внештатно сотрудничала с еженедельником, проводя в его редакции куда больше времени, чем в великосветских салонах. Впрочем, в желании молодой способной девушки развивать литературный талант и практиковаться в периодическом издании, ничего странного не было. Удивить могло то, что перед главным редактором за нее ходатайствовал не кто иной, как император Константин. Он называл это «замолвить словечко», но ведь слово василевса в полуофициальном издании, поддерживавшем имперскую политику, почти равно приказу. Император и сам это сознавал, поэтому старался поменьше вмешиваться в работу «Синопсиса». Но случай с Мари был особым. Константин знал ее почти с пеленок – с того самого времени, когда заинтересовался идеей молодого Никоса и подружился с отцом Мари. А главное, император не сомневался, что его протеже действительно талантлива, хотя порой и по-девичьи легкомысленна. Ну, разве не легкомыслие – сделать шутливый репортаж о частном визите Константина в дом Никосов и поместить в интернете – хотя и для самого узкого круга читателей? Главный герой репортажа, изображенный на фото во всех ракурсах и интерьерах, вежливо посмеялся тогда, а потом задумчиво посмотрел на девушку, преданно глядевшую ему в глаза.
– Знаешь что, Мари, – проговорил он, – а не пора ли тебе попробовать настоящую работу? Завтра с тобой свяжется мой секретарь. Как ты насчет «Синопсиса»?
Мари вовсе не чувствовала пламенного желания немедленно начать сотрудничать с серьезным изданием, но ее воодушевили слова августейшего гостя:
– Не бойся, у тебя ведь неплохие связи при дворе. – Император подмигнул. – Будешь ходить на брифинги с Главным Дармоедом. Может быть, даже добьешься личного интервью…
Эта фраза все и решила, ибо ради возможности почаще видеть августейшего Мари готова была пойти куда угодно.
Мириам Нику шел всего шестой год, когда ее отец впервые встретился с императором. Родителя она всегда боготворила. Но величественный мужчина, появившийся однажды в их скромной квартире – семья Никосов жила тогда в Скутари – и принесший с собой незнакомые запахи, слова, движения, восхитил ее безмерно. Девочке объяснили тогда, что это самый важный человек на свете и он очень любит ее папу. Поначалу Мириам это казалось естественным – как же можно не любить папу? Но с годами, видя в доме желанного, хотя и нечастого гостя, она начала понимать, что ее саму, ее семью и «его величество» разделяет пропасть. Отец много работал, часто приходил домой затемно. И даже позже, когда они переехали в собственный дом у Золотого Рога, он чаще всего выглядел озабоченным, уставшим. У него не было времени не только поиграть с детьми, но часто и на вечерний намаз.
– Ах, ничего, – говаривал Омер слегка сокрушенно, – всё равно я всегда думаю об Аллахе, Он всюду со мной…
«Дядя Константин», как мысленно называла его Мириам, был совсем другой. Такой же взрослый, как папа – девочка еще не научилась применять слово «молодой» к тридцатилетним мужчинам, – но спокойный и величественный. Порой, очевидно, очень уставший, с тенями под глазами; порой в окружении напряженной и утомленной свиты – но все же совсем другой. В Константине была заметна вековая властная вышколенность. Он походил на бессонного капитана корабля, который плывет по морю уже сто лет и не остановится еще столько же, какие бы штормы не бились вокруг.
