Когда москвичи только появились в городке и зарегистрировали ООО «Свет», стало известно, что старший из братьев – Георгий – гендиректор семейного предприятия – бывший пограничник, полковник в отставке, долгое время был начальником Забайкальского погранотряда. Никитича, всем это было известно, он звал к себе на работу, но тот отказался, мол, не может оставить своих пацанов. И хотя сам Никитич говаривал, что «там, где злато, нажива и куш не ищи праведных душ», о Георгии отзывался очень хорошо, говорил, что за долгие годы службы, да и потом, не слышал об этом человеке ни одного худого слова.
О среднем брате – Александре – говорили, что он специалист по цветным и благородным металлам, работал в Москве в научно-исследовательском институте, даже защитил диссертацию, а когда старший позвал его к себе, оставил свою науку, отдав предпочтение практике, и уехал в Сибирь. Судили и рядили, что, мол, плюнул Александр на скучные пробирки и малодоходную и тягомотную научную волокиту и подался в тайгу за блеском и звоном золота. Уж так повелось, что люди не привыкли верить в чистые и высокие помыслы. Да, скажем прямо, не так уж часто они встречаются в действительности, и потому люди охотно склоняются к чернушке и видят подвох, лукавство, щербинку, червоточинку и какашенцию даже там, где их нет.
Но, как бы там ни было, Александр прижился на новом месте и теперь как главный инженер занимается решением технических вопросов и отработкой технологий.
Младший – Николай – занимается общими вопросами: снабжением, кадровым подбором, транспортом и вообще всем, что ему поручают старшие, но главное, конечно, экономикой.
В городе поговаривали, что у Николая не все было гладко в прошлом. По слухам, это и было одной из причин его отъезда из Москвы в нашу глушь, на чем, якобы, настояли старшие братья пока дело не зашло слишком далеко.
А еще шептались, что именно Николай организовал приезд на место тех двух хмурых мужиков из Москвы, которые занимались братьями Бачуриными.
Иван после тех событий на всякий случай проверил Александра по учетам и базам МВД, но никакого компромата не получил.
И, если скверные мысли о Георгии и Александре как-то в голову не заходили, то вот Николай некоторые сомнения всё же вызывал.
Так может быть отсюда в голову прилетело? Кто знает?
Никитич был дома. Увидев Соколова с повязкой на голове, сразу провел его на кухню, усадил за стол и захлопотал: – Сейчас я тебе чайку лечебного сварганю, голова-то, поди, болит? А я, Ваня, наслышан о тебе, наслышан! Раз ты приехал ко мне в такое время, значит, чем-то могу помочь?
– Можешь, Никитич, можешь!
– Чем же?
– Твоим изобретением.
Никитич долгим взглядом уперся в глаза гостя и, более ничего не уточняя, тихо спросил: – С длинной трубой? Как на медведя? Сколько комплектов и когда надо?
– Два. Завтра к вечеру. А еще, Никитич, нужна палатка, компас, бинокль и карта района с твоими заимками. Я все верну… наверное.
Никитич, наливая гостю чай и придвинув к нему блюдце с бутербродами, вздохнул: – Вижу – голоден. Ешь. Ладно. Завтра к этому времени, – Никитич посмотрел на часы, – всё будет готово. Карту, бинокль и компас сейчас отдам.
Попав в родную берлогу, Соколов сразу расстелил на тахте карту и достал из конверта нацарапанные Шнякиным координаты «Кочки». «Ага, по дороге на Белокаменск до Горбатого моста через речку Натку, и вверх по течению примерно километров двадцать. Та-ак, и около километра от речки на запад, и вот она „Кочка“. Как сказал этот хорёк – месторождение лакомое! Ну-ка, посмотрим. Ага. Россыпь. Содержание золота – ого-го! Запасы – восемьсот килограммов! Это три раза ого-го! Ладно. Всё. Спать. А чаёк – то у Никитича чудодейственный – голова перестала болеть. Спасибо тебе, Никитич!»
