– А меньшую?
– Я патриот. Я служу своей стране.
У нее словно гора свалилась с плеч. Всю ночь она воображала себе одну картину страшнее другой: он представлялся ей то торговцем наркотиками, то банковским грабителем, то членом какого-нибудь преступного синдиката, воюющего со своими конкурентами.
– Испания, – осенило ее. – Ты работаешь на испанскую разведку, ведь так?
Рамон опять помолчал, внимательно наблюдая за ней и просчитывая свои дальнейшие шаги. Он был непревзойденным мастером постепенного саморазоблачения. Жертву следовало вовлекать медленно, шаг за шагом, чтобы она этого не замечала, а значит, и не противилась, как насекомое, которое село на разлитый мед и с наслаждением барахтается в этой сладкой луже, не ведая, что ему уже не суждено выбраться из липкой, безжалостной трясины.
– Ты сама понимаешь, Белла, что даже если бы ты и была права, я все равно не мог бы тебе в этом признаться.
– Ну разумеется. – Она счастливо кивнула.
Ей уже приходилось встречать человека из этого опасного и увлекательного мира шпионажа и политических интриг. То был единственный мужчина до Рамона, в которого, как ей тогда казалось, она была по уши влюблена. Служил он в южноафриканской службе безопасности в чине бригадира и тоже обладал властной и жесткой натурой, способной подчинить и удержать в узде самые бурные порывы ее чувств. Они с Лотаром де Реем прожили шесть счастливых и безумных месяцев, как муж и жена, в уютной йоханнесбургской квартире. Когда он внезапно и безо всякого предупреждения разорвал их отношения, она была совершенно подавлена. Теперь-то понимала, это было всего-навсего легкое, несерьезное увлечение, не идущее ни в какое сравнение с той страстью, что она испытывала к Рамону Мачадо.
– Рамон, милый мой, я все понимаю, ты можешь на меня положиться. Я не буду больше задавать глупых вопросов.
– Я уже доверил тебе свою жизнь. Ведь ты была первой, к кому я обратился за помощью.
– И я горжусь этим. И поскольку ты испанец и при этом дорогой для меня человек, отец моего ребенка, я тоже чувствую себя во многом испанкой. Я хочу помочь тебе всем, чем только могу.
– Да. Я понимаю. И я как раз думал о нашем ребенке. – Протянул руку и дотронулся до ее живота; рука была твердой и холодной. – Я хочу, чтобы мой сын родился в Испании; тогда он тоже будет испанцем и сможет с полным правом унаследовать титул.
Это заявление застигло ее врасплох. Она была абсолютно уверена, что будет рожать в Лондоне. Ее гинеколог уже зарезервировал за ней место в одном из родильных домов.
– Ты выполнишь мою просьбу, Белла? Ты согласна, чтобы наш сын был настоящим испанцем? – Он спросил так, что все сомнения улетучились.
– Да, конечно, любимый. Я сделаю все, что ты хочешь. – Она нагнулась и поцеловала его. Затем пристроилась рядом на подушке, очень осторожно, чтобы не потревожить его раны. – И если ты хочешь, чтобы я рожала в Испании, нам нужно все это как следует устроить.
– Я уже все продумал, – признался он. – В окрестностях Малаги есть превосходная частная клиника. Мой друг, он работает в управлении нашего банка в Малаге, подыщет нам квартиру с горничной. Я уже договорился о своем переводе в управление, так что когда ребенок появится на свет, я буду рядом с тобой.
– Все это очень здорово, – согласилась она. – Но если уж ты выбираешь место, где родится наш ребенок, тогда я буду решать, где мы поженимся, когда наконец сможем это сделать. Это будет по-честному, разве не так?
