– Следуйте за нами, мистер Кортни.
Его повели по ковровой дорожке к 505-й квартире, открыли перед ним дверь и вошли следом.
Когда дверь захлопнулась, они встали по обеим сторонам от него и принялись быстро, но тщательно обыскивать. Майкл с готовностью поднял вверх руки и широко расставил ноги. Пока шарили по его карманам, он профессиональным взглядом окинул помещение, в котором находился. Квартира была обставлена с большим вкусом и большими затратами.
Наконец его конвоиры завершили свой осмотр, и один из них распахнул двойные двери, находившиеся прямо перед ним.
– Прошу вас, – произнес он, и Майкл вошел в просторную, прекрасно обставленную комнату. Диваны и кресла были обиты кремового цвета кожей от Конноллы. Весь пол покрыт толстым шоколадного цвета ковром. Столы и бар для напитков сверкали хромом и стеклом. На стенах висели четыре большие картины кисти Хокнея из его «купального» цикла.
«Пятьдесят тысяч фунтов каждая, не меньше», – прикинул Майкл, и глаза его обратились к человеку, стоящему посередине комнаты.
Последних фотографий этого человека в природе не существовало, но Майкл тем не менее моментально его узнал по нечеткому газетному снимку из архивов «Мейл», сделанному в шарпевильский период, когда он впервые попал в поле зрения южноафриканской полиции.
– Мистер Табака. – Ростом тот был не ниже Майкла, где-то метр восемьдесят пять, но шире в плечах и уже в талии.
– Мистер Кортни. – Рейли Табака шагнул навстречу с протянутой рукой. Он двигался подобно боксеру, пружинисто, упруго, всегда готовый защищаться или нападать.
– У вас хороший вкус. – Майкл придал своему голосу вопросительную интонацию, и Рейли Табака слегка нахмурился.
– Эта квартира принадлежит одному из наших сторонников. Я не любитель всей этой мишуры. – Его голос был твердым и в то же время глубоким; в нем звучала та особая африканская мелодичность, которую невозможно спутать ни с чем. Несмотря на последние слова, на нем был новый, с иголочки, шерстяной костюм, элегантно облегавший фигуру воина. Шелковый галстук украшал изящный рисунок с мотивами Гуччи. Да, это был весьма импозантный человек.
– Я благодарю вас за предоставленную мне возможность встретиться с вами.
– Я читал ваши статьи из цикла «Ярость». – Рейли изучающе оглядывал Майкла своими черными, как оникс, глазами. – Вы понимаете мой народ. Вы честно и непредвзято описали наши надежды и устремления.
– Боюсь, что с вами согласятся далеко не все – особенно те, кто находится сейчас у кормила власти в Южной Африке.
Рейли улыбнулся. Его зубы были ровными и белыми.
– К сожалению, то, что я смогу сообщить вам сегодня, тоже вряд ли им понравится. Но сперва не хотите ли чего-нибудь выпить?
– Если можно, джин с тоником.
– Ах да, это то самое горючее, на котором работают все журналистские головы. – В голосе Рейли прозвучало нескрываемое презрение. Он подошел к бару, налил в бокал светлую жидкость из хрустального графина и впрыснул туда тоник через хромированный шланг, присоединенный к бару.
– Вы не пьете? – осведомился Майкл, и Рейли снова нахмурился.
– У меня много работы, зачем же мне туманить себе мозги? – Он взглянул на часы. – В вашем распоряжении один час, затем мне нужно будет уйти.
– Что ж, не будем терять ни минуты, – согласился Майкл. Они уселись друг напротив друга в кремовых кожаных креслах, и он приступил к делу: – У меня есть все ваши биографические данные: место и дата рождения, учеба в Уотерфордской школе в Свазиленде, ваше родство с Мозесом Гамой, а также ваше нынешнее положение в АНК. Могу я исходить из этих фактов?
