Золотой убегает песок… - страница 25



Мною управляет истинное желание знать. Я удовлетворяю его настолько легко и буднично, словно мне всё это привычно. Просто спать вместе с Олдриджем в одной постели. Чувствовать его объятия до самого момента погружения в сон. Просыпаться и первым делом осознавать присутствие.

– Миссис Джонсон. Мне всё ещё надо это решить, и мне, пожалуй, пора. Иначе я не успею добраться вовремя.

Он застёгивает пуговицы и заправляет ткань в брюки. Как я и предполагала, она стала мятой и некрасивой, такой, в какой будет стыдно появиться и перед подчинёнными, и перед вышеупомянутой женщиной. Я хочу сказать, чтобы он подождал, пока я поглажу его вещи, но он не выглядит так, будто собирается приближаться, не говоря уже о чём-то большем вроде ожидания или желания поесть хоть что-то, прежде чем уехать.

– Я могу приготовить завтрак.

– Я не голоден. Всё в порядке. Тебе нет нужды беспокоиться. Лучше постарайся снова уснуть. А дверь я захлопну.

Он всё-таки подходит и садится рядом со мной, на что матрац реагирует, чуть опускаясь. Губы оказываются на моём лбу, даря мимолётный поцелуй, но Дэвид выпрямляется обратно слишком скоро. У него печальный вид. В чём-то даже скорбный и отсутствующий. Вид человека, который не уверен, что увидит меня когда-либо снова. И потому словно прощается. Излучая мольбу, но не высказывая её посредством слов. Обдумай всё. Не спеши. Пожалуйста, позвони. Это просто читается в том, как он смотрит и держит мою правую руку прежде, чем отпускает её с явной неохотой и покидает комнату, даже не оглянувшись.

Когда вдалеке хлопает дверь, я уже чувствую себя травмированной. И побеждённой. Но мне хватает ума понять, что это исключительно моя вина. Должно быть, его оттолкнул мой образ или что-то конкретное в том, как я выгляжу или говорю, или ощущаю себя. Наверное, он догадывается обо всём, что внутри меня. И не может игнорировать это, несмотря на всё желание. Принуждать к чему-то, чего я сама не хочу. Но разве ему может потребоваться это делать? Я понимаю, что должна всё для себя решить. Окончательно и бесповоротно.

Час спустя я сижу на кухне с чашкой горячего чая и чистым листом бумаги, соседствующим с ручкой, хотя и знаю, что не буду составлять список, а после подсчитывать плюсы и минусы. Я понимаю, что значительно преувеличила вечный по отношению ко мне профессионализм и отсутствие хоть сколько-то особенного и личного расположения со стороны Олдриджа. Кажется, мне больше никогда не удастся обратиться к нему на «вы», используя фамилию или называя его сэром. Особенно из-за всех этих сообщений, забытых мною, в отличие от телефона, у которого таких проблем никогда не бывает. Его памяти можно только позавидовать. Или же наоборот. Всё зависит от обстоятельств.

«Где ты?»

«Я знаю, что ты не дома, так как в нём проводится обыск, и после дверь будет опечатана. Просто ответь. Пожалуйста».

«В доме, выделенном мне, больше комнат, чем необходимо. Ты можешь занять вторую спальню. Настолько, насколько будет нужно. Я всё равно не пользуюсь ею».

«Мэл, пожалуйста, напиши хоть что-то. А лучше перестань игнорировать мои звонки и возьми трубку».

«Нам надо поговорить об этом. Ты так быстро ушла… Я не должен был позволять тебе делать это».

Я читаю все эти сообщения почти семимесячной давности и не верю, что тогда воспринимала их, лишь как проявление некоторого долга, соблюдение как бы негласного кодекса чести и братства, существующего в нашей среде. Теперь они кажутся мне наполненными истинным беспокойством и даже тревогой. Переживанием личного характера, никак не связанным с работой и морально-этическими нормами, продиктованными ею. Наверное, будь всё обусловлено лишь этим, Олдридж не был бы столь многословен, но он звал меня к себе. На полном серьёзе предлагал мне крышу над головой. Очевидно до тех пор, пока не решится моя судьба. А ему наверняка пришлось бы очень долго ждать. Ведь, исходя из личных мотивов, я бы всё равно не вернулась туда, где тогда жила. Благо, как и в случае с ним, это тоже было служебным жильём. Оно стало частью расследования лишь из-за того, что Джейк переехал ко мне.