Теперь единственная надежда у Самурая оставалась на Филиппа Киркорова. Вова знал, что Калина обожает певца, и рассчитывал билетами на концерт задобрить Ардаматскую…
Качок чертыхнулся и, экономя, потребовал остановить машину возле остановки. Таксист с раздражением вернул деньги.
Втиснувшись на заднюю площадку троллейбуса, Самурай решил, что нет худа без добра. На прошлой неделе в борделе нарисовались две совсем молоденькие девчонки, их можно запугать и заставить молчать. Главное уладить конфликт с Калиной.
В общественном транспорте Вова предпочитал сидеть, поэтому, заметив освободившееся место, сразу устремился к нему. Но злой рок тяготел над охранником в этот день. Желудок вновь напомнил о себе сильнейшим спазмом, заставив Самурая вцепиться в поручень. Кляня судьбу, Вова попробовал расслабиться. Тщетно. Ни волевые усилия, ни медитация не помогали. Пришлось напрягать ягодицы так, что глаза лезли на лоб. Как назло спазмы усилились, когда троллейбус находился в районе театра Музыкальной комедии. Выскочи Самурай в открывшуюся дверь, оказался бы на каменном плацу: справа – вокзал, слева – прямая автострада. Ни кустика, ни рощицы, нигде не спрячешься.
Вцепившись в поручни, Вова стоял на задней площадке и представлял ледяную вершину Эвереста. Недавно, прочитав статью о погибших там альпинистах, качок поразился свирепости духа горы, уничтожившего стольких спортсменов. Именно с этим мощным духом пытался теперь выйти на контакт Вова, получить у того поддержку. К сожалению, связь не налаживалась, и приходилось рассчитывать лишь на собственные силы, а они таяли с каждой секундой.
Кусая губы, бледный Самурай все-таки добрался до концертного зала. Тут качку повезло, не обращая внимания на вопли дежурного, Вова ломанулся в служебное помещение и исчез за дверью со спасительным треугольником.
Несколько счастливых минут стали наградой за проявленное терпение, желудок, наконец, объявил перемирие. Довольный Самурай немедленно купил два билета и рванул в бордель.
Но в офисе на бритую голову охранника обрушился удар такой силы, что и рези в желудке, и бестолковый день, и недостаток Инь в организме показались рождественскими подарками.
– Чтоб я тебя, адепт вонючий, не видела. Ты уволен, – заорала Калина, едва увидев Самурая, протягивающего билеты на концерт.
По инерции пролепетав:
– Звезда российской эстрады, – Вова умолк.
– Вон, подонок! – Калина швырнула билеты в лицо охранника.
«Подонок» счел за лучшее молча поднять билеты и удалиться.
На улице Самурай неподвижно простоял минут десять, злобно сверля глазами окна борделя. Еще бы – уволен. Ни за что. Вова впал в ступор от подлости руководства, но все же пытался взять себя в руки и найти выход из тупика. И ведь как, гадюка, уколола – адепт вонючий. Сам виноват не надо было трепаться, что являешься адептом дзэна.
Вова стоял, но дилемма не решалась. Самурай принялся бродить возле офиса, злобно пиная мелкие камушки. Все было против него. Все и вся. И последняя капля – увольнение.
Охранник дал волю гневу, громко обматерив чету пенсионеров, эмоционально обсуждавших проблему коррупции в депутатском корпусе. «Старые пердуны» было самым мягким из услышанного старичками, так что торопливый уход четы выглядел вполне логичным.
Вова мысленно послал запрос в космос, прося Дао указать на причины, повлекшие за собой губительные события последних суток. На всякий случай он продублировал просьбу, обратившись к Будде. Индус ответил мгновенно: «Зря вчера съел литровую банку маринованных грибков, присланных тетей из Смоленска».
