Захотелось братьям стать героями, что спасут дух природный.
– Мы выкопаем шкатулку и спасем дух природный, – прокричал Обрин и хотел уже заступить за круг.
Старуха одернула парня и легонько ударила клюкой по голове.
– Не дури! Если бы так просто все было, разве бы я сама не откопала бы шкатулку? Кто наступит на землю мертвую, тот тут же станет чахнуть и до середины не дойдет, умрет бесславной смертью.
Рассказала тут старуха, что есть придание. Будто сможет дойти до центра невредимым лишь тот, кто готов будет жизнь свою отдать за другого. Да душу свою отдаст без остатка, чтобы извлечь дух из шкатулки, а потому, лишь отчаявшийся способен на поступок такой. Ушли братья, повесив головы, в раздумьях, добрались до поселения, нашли ночлег. Обрин уснул крепким сном, что от храпа стены сотрясались. Сиян же любил он за звездами наблюдать. Увидал он при лунном свете девушку прекрасную, длинные белые волосы спадали ниже плеч, а на глазах у нее красная повязка была. И так красиво она пела, что Сиян тут же полюбил ее. Дева та рассказала, что слепа с рождения и хотела бы увидеть Сияна, чтобы полюбить, но помочь ей может только дух природы.
– Но про дух этот никто давно не слышал ничего, – грустно вздохнула она.
Будто сам не свой бросился Сиян на опушку мертвую. Позабыв о рассказах старушки, побежал он к центру круга, да через три шага почувствовал, что силы покидать его стали. На рассвете проснулся Обрин и увидел старушку в комнате.
– Пока ты тут храпом округу пугаешь, твой брат на опушке погибает, – пробурчала старая и ушла.
Прибежал парень на место проклятое, видит несколько шагов до центра осталось, но стоит не брат его молодой, а стоит старик весь скрюченный. Тело ссохлось, некогда золотые кудри превратились в седые пакли и начали опадать. Схватился за голову Обрин, мечется из стороны в сторону.
– Дух спасет брата моего? – спросил он старуху в отчаянии.
– Если ты готов за брата жизнь отдать и душу свою чистую, то будет жить твой брат, – прокряхтела старушка.
Ни секунды более не теряя, бросился Обрин на опушку. Подбежал он к брату, схватил за немощные плечи, обнял.
– Ты живи, мой брат, знай, люблю тебя больше жизни!
Прибежал на середину и принялся рыть руками могучими землю сухую. До крови руки сбил, но достал шкатулку резную, с рисунками необычными. А шкатулка ходуном ходит, будто зверь вырваться оттуда хочет.
– Как открыть мне ее? – спросил Обрин у старухи.
– Окропи своей кровью шкатулку, только кровь сердца твоего поможет, – звонким голосом прокричала старушка.
Не заметил этого Обрин, расколол он череп, что лежал рядом, и воткнул осколок в сердце свое. Вырвался из шкатулки дым черный, начал кружить над братьями.
Вдруг услышал Обрин голос молодой у самого уха:
– Ты готов душу свою отдать, чтобы жил твой брат?
– Да, – еле слышно прошептал парень.
В тот же миг сквозь рану в груди влетел черный дым в крепкое тело Обрина. Все нутро будто заживо сжигало. Упал на колени парень, глаза закрыл, кричать хочет, не может, рот будто склеенный. В один миг прекратилось все, открыл глаза Обрин, а они чернее крыла ворона, изо рта раздвоенный язык показался.
– Вот мы снова и вместе, мой демон, – прошептала на ухо дева с белыми волосами, что ночью к Сияну слепой являлась.
Как и обещала ведьма, Сиян живым остался, но дряхлым стариком. Рассказывают, будто живы Обрин и ведьма до сих пор и губят людей по миру, до кого Обрин дотронется, тот тут же стариком становится и душу свою теряет».
