Ожин растерянно развел руками и шагнул назад, давая Никорин возможность ближе подойти к столу.
Архимагистр склонилась над крысой, поворошила тонкими пальцами мех, разглядывая едва заметный след на коже в районе сердца, словно от прокола. Чем-чем, а брезгливостью она никогда не страдала.
– Вы выяснили, что это, мэтр?
– Больше всего это похоже на… колотую рану со смертельным исходом! – Жужин взглянул на нее с вызовом. – Только не сочтите меня сумасшедшим!
– Во дворце все немного сумасшедшие… – философски заметила Ники, поднимая тельце за хвост и осматривая его со всех сторон. – Удар был достаточно силен, а орудие убийства – длинно. Крыса пронзена насквозь! А что вы там говорили о рваных ранах? Откуда они, установили?
– Похоже, – мэтр казался совсем растерянным, – они просто перегрызли друг друга!
– Бешенство? – насторожилась волшебница, но тут же опомнилась. – Ах, нет! Вы же сказали, что наличие инфекции не подтвердилось! Все это очень странно, Ожин, вы правы! Спасибо за загадку, я подумаю о ней на досуге!
Архимагистр вернула крысу на стол и, кивнув целителю, вышла. Направилась она в дворцовую библиотеку, располагавшуюся в восточной башне и занимавшую три ее внутренних яруса. Книги, среди которых попадались как весьма редкие, так и весьма странные, многие века собирались безо всякой системы представителями королевской династии. Встречались здесь трактаты о правильном принятии родов и об умывании росой на заре, рыцарские романы, не все из которых можно было показывать младшим Ласурингам, бестиарии, домострои, жития святых, и прочее, и прочее, и прочее. Одна из стен почти полностью была занята брошюрами и свитками о соколиной охоте, которой увлекалась прабабка Редьярда… Ники и сама не знала, зачем идет в библиотеку, раздумывая о крысиных смертях, однако она всегда следовала своей внутренней потребности, если таковая возникала.
В одном из пустующих коридоров от стены отделилась высокая тень и преградила ей дорогу. Архимагистр подняла недоумевающий взгляд и наткнулась на… теплую насмешку в солнечных глазах Гроя Вироша. Не говоря ни слова, оборотень притянул волшебницу к себе и властно забрал ее губы поцелуем. Ники ответила по привычке, а потом разозлилась. На другого. Тоже по привычке. Однако досталось этому. Стукнув долговязого оборотня по фактурным плечам, архимагистр отступила.
– Что? – удивился тот. – Что-то случилось?
– Я занята! – отрезала она и, обойдя Вироша, двинулась дальше.
Но тот вновь встал у нее на пути.
– Мы давно не виделись…
Никорин предупреждающе подняла ладони.
– Грой… не сейчас. Я не в настроении!
– У архимагистров тоже болит голова? – сощурил он желтые глаза.
Ники молча смотрела на него и понимала, что соскучилась. Несмотря на то что Вирош был неутомим в любви, ее удовольствие всегда ставил выше своего. Редкое, надо признать, качество в мужчинах. А у нее так давно никого не было…
– Приходи в башню в полночь, – наконец сдалась она.
Резко обогнула оборотня и пошла прочь. В душе царил раздрай, причина которого, к сожалению, была ей совершенно ясна. Это число один приносит в нашу жизнь ясность. А число два – путаницу.
На пороге библиотеки Ники тряхнула головой, отгоняя ненужные мысли, и с тоской оглядела деревянные перила парапетов, похожие на прилегших отдохнуть толстых змей, и ряды книг на полках. Какого Аркаеша ее потянуло сюда, в место, полное мудрости и сумерек? Она щелкнула тонкими пальцами, зажигая светильники в стеклянных, покрытых пылью колбах, и прошла в центр помещения. Смахнула на пол медвежью шкуру, покрывающую кресло, села, откинулась на спинку и закрыла глаза. Сколько она не была тут? Десять лет? Двадцать? Больше?
