отчаянно завизжало мокрым ножом по стеклу и, бросив взгляд между выстроившимися
перпендикулярно улице бараками влево, Сергей увидел, как нечто прямоугольное, больше
паровоза, отливающее глубокой масляной чернотой в пронзительном свете прожекторов, с ходу
проломило трёхметровый забор и одним из углов вошло на территорию лагеря. Свет погас
через пару секунд, оставив редкие пятна аккумуляторных фонарей у двери каждого из бараков
Закричав, люди бросились к станции, но многие не успели сделать и пары шагов.
Выскакивающие из-за бараков кляксы, в свернутом состоянии похожие на слабо мерцающие
гнилушечным светом свечи в два человеческих роста, начали выхватывать по одному из
несущейся к единственному убежищу толпы. В слабом свете аварийных фонарей Сергей
впервые в жизни увидел, как, разворачиваясь в неровное, абсолютно чёрное полотно, и затем, подхватив человека, сжавшись в дёргающийся от агонии кокон, уносится клякса к пробившему
забор огромному чёрному «утюгу».
Всякое подобие порядка исчезло, охвативший людей страх погнал з\к к площади орущей от
ужаса толпой. Сжимая до рези в ладони штык-нож, Сергей бежал последним, успевая замечать
краем глаза, что не все поддались режущей сердце холодной петле. Вот кто-то впереди ткнул
развернувшийся для атаки кокон остриём багра и затрепетав ночной хищник отскочил в
сторону. Но мало кому повезло точно попасть и не все смогли сохранить холодный рассудок.
До площади добрались меньше половины. Почти у самого края брусчатки Сергей оглянулся на
донёсшийся со спины порыв холодного ветра и тут же чёрный покров скрутил Шепетова в
ледяной кокон. «Бей ножом, шилом, если проткнёшь, пока не свернулся полностью, значит, спасён» промелькнули в голове услышанные на курсах наставления побывавших в подобных
переделках людей. Сергей отчаянно замолотил штыком по скользкой и тугой поверхности, пока
ещё в лёгких оставалось хоть капля воздуха. Первым делом клякса крепко охватывала голову
жертвы, лишая малейшего шанса вдохнуть. Что происходило дальше, рассказать было некому.
Держа обеими руками штык-нож, он из последних сил рванул его вправо-вниз. Что-то сухо
треснуло в быстро твердеющем коконе. Шепетов вывалился из развернувшегося, как вспоротый
свиток, хищника на полную прохладной предрассветной росы траву.
Судорожно вздохнув, он вскочил с четверенек и лихорадочно огляделся. Клякса успела
утащить его за бараки, почти на половину разделявшего постройки и забора пустого
пространства. Спотыкаясь, он побежал в обратную сторону, где на площади уже работали
миномёты, выбрасывая в равнодушное небо осветительные заряды. Покачиваясь на парашютах, они медленно скользили вниз, освещая совершённый кляксами погром.
На площади не было никого постороннего, кроме рассеявшихся редкой цепью охранников.
Миномёты замолчали, подвесив уже с десяток мерцающих «люстр».
– Выскочил! – Сергей подхватили под руки двое бойцов, ноги ослабли, когда он ступил на
брусчатку.
– В убежище его! – скомандовал откуда-то неразличимый сейчас для Шепетова командир и
уже обращаясь к своим, добавил – сейчас мы им вдарим!
С вершины холма звонко забила спаренная зенитная установка, снаряды точно ложились в
хорошо различимый в прожекторном свете чёрный прямоугольник, как будто застрявший
углом в ограждении лагеря.
– Получите, суки! – крикнул кто-то сзади осторожно ведомого к боковому входу в убежище
Шепетова и вдруг холодная тишина навалилась на лагерь. Поддерживающие Сергея руки
