– Вы кто такие?
– Мы к Толику, – сообщила ей Мариша.
Реакция была поистине ошеломляющей. Еще секунду назад Олеся буквально умирала, а тут вдруг на ее щеках заиграл яркий румянец, глаза заблестели злым блеском, а кулаки сжались.
– Пошли вон, мерзавки! – хрипло выкрикнула она.
Даже голос откуда-то у нее прорезался!
– Спокойней, – попросила ее Инна. – Мы к нему из милиции. Нам нужно поговорить с ним по поводу убийства Елены Кругловой.
– Ой! – смутилась Олеся. – Ой!
– Что «ой»?! – сердито спросила у нее Мариша. – Где ваш жених с пробитой головой находится? Гуляет?
Но вместо ответа Олеся разразилась целым водопадом слез. Она рыдала так долго и упоенно, что на кухне уже успел вскипеть чайник и в комнате появилась та же соседка с подносом, на котором стояли четыре чашки с чаем и блюдечко с малиновым вареньем.
– Пей чай, Олеська, – сказала бабка. – И не реви ты из-за люстры. Все равно старая она у тебя была и треснутая вся. Новую теперь купишь. Сама не убилась, и радуйся.
И старуха устроилась в ногах Олеси на диване.
– Варенье вот ешь. Твое любимое. Летом сварила из лесной малинки. Сама собирала. От садовой-то ягоды совсем не тот дух исходит. А тут банку откроешь, так прямо закачаешься, так хорошо пахнет. И лесом, и солнцем, и самой ягодой. Пей, детка. От сладкого вся тоска мигом проходит.
Но Олеся явно не хотела пить чай. Она накрылась с головой одеялом и рыдала в свое удовольствие. Подругам с большим трудом удалось выставить любопытную бабку на кухню на поиски корвалола.
– Не реви ты, – сказала Олесе Мариша, когда соседка, шаркая разношенными шлепанцами, удалилась из комнаты. – Тут человека убили, а ты не хочешь проявить гражданскую сознательность и помочь следствию.
– Я хочу, – прорыдала Олеся. – Но не знаю как. Толик-то от меня ушел. Ничего даже не рассказал. Просто взял и ушел. Как вы думаете, он от меня насовсем ушел?
– А что сказал-то перед уходом? – осведомилась Инна.
– Ничего, – ответила Олеся.
Подруги переглянулись. Это был не обнадеживающий признак.
– Что, просто вот так взял и ушел? – удивилась Мариша. – Встал и ушел? И ни до свидания не сказал, ничего?
– Вообще-то, как он уходил, я не видела, – призналась подругам Олеся. – Я в отсутствии была. Но он мне записку оставил.
– Где она? – взволновалась Мариша.
– Я ее разорвала и выкинула, – сказала Олеся.
– Зачем?
– Разозлилась сначала очень, – призналась Олеся.
– Но что там хоть написано было?
– Ну, что он меня больше не любит и уходит, – сказала Олеся. – Смысл был такой.
– А дословно?
– Дословно? – задумалась Олеся. – Хм. «Ухожу. Когда вернусь, не знаю. И вернусь ли вообще – тоже. Меня не ищи. На работу ко мне не суйся. Толик».
– И все? – спросила Мариша. – Может быть, приписка какая-нибудь была?
– Нет, – покачала головой Олеся.
– А вешаться ты почему в таком случае задумала?
– Так ведь он от меня ушел, – недоуменно похлопала глазами Олеся. – Разве не ясно?
– Пока нам ясно, что он просто куда-то ушел, – сказала Мариша. – Если бы он ушел от тебя, то так бы и написал.
– Вы думаете? – просияла Олеся. – И в самом деле. А я-то дура!
С этим заявлением подруги не могли не согласиться. Но Олеся внезапно снова помрачнела.
– Да нет, ушел он от меня к другой женщине, – сказала она. – Она ведь мне звонила несколько раз.
– И что говорила?
– Ничего, Толика спрашивала, – ответила Олеся. – Но ведь и так ясно, что посторонняя женщина звонить не станет. И к тому же она отказывалась объяснить, что ей нужно от Толика.
