Молчание. То ли Мила вняла просьбе, то ли связь вообще пропала.
Женя смотрит на часы. И правда некогда. До урока пятнадцать минут, задания так и не сделаны, ещё и в комнате теперь бардак. Пока искала телефон, всё перевернула вверх дном!
– Простите, Мариночка Петровна. Одну минутку, Мариночка Петровна, – бормочет Женя, выхватывая из шелестящей кучи нужное, собирая в горсть разбросанные карандаши, пинком отправляя под кровать запасной рюкзак и краем глаза поглядывая на монитор.
Она спешно пытается навести порядок, хотя, наверное, стоило бы заняться задачками по биологии. Комната что? Повернул камеру в другую сторону – и груда книг на полу, и клубок из одежды и скомканные покрывала остались вне зоны видимости.
До Жени это наконец доходит. Да, она и правда тормоз, Мила не преувеличивает.
Она надеется, что Марина Петровна опоздает минут на пять.
Но звук вызова раздаётся даже раньше времени.
Женя кидается к ноутбуку и обмирает.
Это не Марина Петровна.
– Ну что, деточка, поговорим про вирусы. Актуальная сегодня тема, не так ли?
Так начала Бронислава их последнее очное занятие.
Женя кивнула. Она, как всегда, жутко смущалась. Из-за «деточки», которая, впрочем, в устах Брониславы звучала совсем не ласково, а скорее с жалостью; из-за того, что ей, как всегда, хотелось чихнуть от Брониславиного парфюма – наверное, изысканного, но для Жени совершенно непереносимого.
А ещё она думала о том, что под ногами у неё рюкзак и надо бы с ним поосторожнее. Там спрятался нарядный пакет. Мама настояла: дорогие конфеты, кофе и орехи макадамия – скоро Восьмое марта, репетшу надо поздравить. Женя пыталась сопротивляться, но маму разве переспоришь?
Бронислава наверняка выше всего этого.
Пани Збаражская Бронислава Казимировна. Потомственный биолог, доктор наук, преподаватель университета и старая аристократка. Вот какой у Жени репетитор по профильному предмету!
Хотя «старая» – это не про неё. Бронислава, конечно, пожилая. Сильно пожилая даже. Но она так держится и разговаривает, что никому в голову не придёт вспомнить в её присутствии о каком-то там возрасте. Женя чувствует себя маленькой тростиночкой рядом с красивым вековым деревом.
Они занимались в просторной аудитории университета. Женя всё время думала, как она будет вручать подарок, не явится ли в этот момент кто посторонний, мучительно краснела и оттого была совсем рассеянной. Бронислава в ответ на промахи ничего не говорила, только вздёргивала свои аристократические брови.
Точно так же она их вздёрнула, когда Женя протянула ей пакет.
– Что это?
– Подарок. Вам. К Восьмому марта.
– Сегодня не Восьмое марта, – заметила Бронислава. – И вообще, деточка, это лишнее.
– Нет, возьмите, возьмите, пожалуйста! – взмолилась Женя.
И тут дно пакета провалилось, банка грохнулась, а круглые орехи бодро запрыгали по глянцевому полу в разные стороны.
– Ой, простите! Я сейчас всё уберу!
Женя чуть не плакала. Она попыталась прямо руками сгрести оставшиеся орехи в пакет, совершенно забыв, что он теперь негодный.
– Не надо, оставь уборщикам, – брезгливо произнесла Бронислава. – Я же сказала, что это лишнее.
И тут произошло то, чего Женя больше всего боялась. Кто-то открыл дверь и остановился на пороге. Чувствуя себя как в огне, не смея взглянуть в лицо вошедшему, Женя выскочила из аудитории.
Короче, потом она плелась домой с этим пакетом и с конфетами, которые в панике не заметила, как уволокла с собой. Её всё ещё преследовал ванильный запах макадамии, а Женя ненавидела себя и думала, что же она скажет маме.
