Зорох - страница 7

– Если я трус, то почему ты сейчас испугался, а я нет?

Нирон несколько раз ударил себя ладонью по губам, показывая, чтобы брат замолчал, но тот только усмехнулся.

– Я давно уже нарушил обет. Охайра сказала: обет это правило для всех. А те, кто живут по правилам, никогда не станут великими.

Нирон продолжал удивленно хлопать глазами, не зная, как дальше себя вести. Он ожидал, что в любой момент свод пещеры обвалится на Акрона, но боги почему-то медлили.

– Храбрость, – не обращая внимание на смятение брата, продолжал Акрон. – Схватить зайца за лапы и ударить головой об пень, или подстрелить оленя со ста шагов – разве это храбрость? Вот я видел как горная кошка защищала своих котят от волков. Вот то была храбрость. Ее растерзали, а котята забрались на дерево. Я потом кормил их целый год. После собраний старейшин остается много костей. Я должен был их закапывать, а сам носил котятам. Они были такими красивыми – белыми, как снег, а на боках у них, у одного слева, а у другого справа были черные звезды с длинными такими лучиками. Они выросли огромными, и я даже стал их бояться, но они меня не трогали. А потом стали уходить все дальше и дальше, от того места, где я их кормил. Всегда возвращались, а через год ушли совсем. А потом отец принес шкуру горного кота. Белую, как снег, с черной лучистой звездой у самого края. Ту самую шкуру, которой ты так любишь укрываться. – Акрон задумался, потом подбросил в костер веток, и добавил: – Ты мой брат Нирон, и ты должен знать: я никогда не буду охотником. Забирай мой лук, мне он не нужен.

Постепенно удивление Нирон сменилось возмущением. Он только не мог понять, за что сердится больше: за то, что брат отказывается становиться мужчиной, за то, что он нарушил обет молчания, или за то что, два дня морочил ему голову. Он загонял для него добычу, томился в засаде, переживал, за каждый промах, а он оказывается просто обманывал его. Все жертвы были ни к чему.

Нирон плохо спал эту ночь. Думал о том, что сказал ему брат. Акрон, которого все считали тихоней и трусом, не испугался пойти против правил.

«Он нарушил обет. За это его покарают духи предков. Если об этом узнает еще кто-то из племени, его ждет страшное наказание. Ему не будут давать есть и пить. Его лишат голоса на совете. Прав у него будет меньше, чем у женщин. Он отступник. И ведь он знал, что делает то, чего делать никак нельзя! Как он переступил через это?! Как ему не страшно? А ведь того, кто не выдал отступника, тоже ждет кара… »

Утром Нирон не стал будить брата, и, прихватив колья, один отправился к волчьим ямам. Прикрыв ловушки ветками и тонким слоем дерна, вернулся в пещеру, но Акрона уже не было. Он отправился искать его, но нашел только к полудню. Акрон был на краю поляны возле горелого сосняка. Вытянув вперед руку, он очень осторожно, будто крадучись, шел к кустам орешника.

На секунду Нирон оцепенел. Он вдруг увидел, как навстречу брату вышел огромный рогатый лось. Акрон сделал еще несколько шагов, дотянулся до массивной челюсти, провел ладонью по морде, потом погладил шею.

С этим лосем что-то было не так, его задние ноги подгибались, и как-то судорожно выравнивались. Он покачивался, и, казалось, вот-вот упадет. Нирон вдруг понял, что лось ранен: его брюхо и грудь были черными от стекшей и спекшейся внизу крови.

«Вот он, наш трофей, – подумал Нирон. – Этот не уйдет: сил не хватит». Он решил подкрасться поближе, но под ногой неожиданно треснула ветка. Лось встрепенулся и испуганно рванул через всю поляну в сторону горелого леса. Он был ранен, слаб и плохо ориентировался. Было видно, как трудно ему бежать, что-то хлюпало и свистело в его груди с каждым вдохом.