– Я извиняюсь, – заговорил я быстро. – Хотел спросить у вас.
– Можно и на ты, – с улыбкой заметил Захар.
– Да. Благодарю. Я хотел поговорить, если ты не возражаешь. Потому что я практически никого не знаю здесь. С отцом Димитрием мне не совсем удобно было бы говорить на эту тему. А ты почти моего возраста.
– Хорошо. Я понимаю. И что тебя беспокоит?
– Это, может, прозвучит немного странно. Но я давно принял христианство. То есть внутренне я живу христианским мировоззрением. Живу по христианской морали.
– Это же замечательно. В этом нет ничего странного.
– Да. Но для меня остается неясным то, что ограничение в пище способствует совершенствованию духовной жизни. Как я могу прийти к духовной победе над собой, ограничивая себя лишь постной пищей? Тем, что нужно только для поддержания жизни моего организма, а не души.
– Это ограничение в пище выступает средством. Чтобы человек мог больше сосредоточиться на духовной жизни, чем на телесной.
– Да. Я это вполне осознаю. Вот в этом и дело, что для меня это не кажется таким необходимым средством, так как я и без того могу сосредотачиваться на духовной жизни.
– Но монаху это необходимо, – продолжил с понимающей улыбкой Захар. – Так сложилась наша традиция, которой мы должны придерживаться. А здесь в монастыре, вообще, особый строгий устав. Здесь мы все лишены своего мнения и должны быть абсолютно послушны батюшке игумену и во всем полагаться на него. Если ты должен делать то, что положено, то делай это с полным согласием внутри себя. С мыслями, что твоя воля всецело должна подчиниться воле Бога. Если Богу угодно поститься, то мы должны соблюдать эти правила.
– В этом случае это кажется вполне оправданным, – ответил я, осознав сложность проблемы. – Может, ты посоветуешь мне еще по одной проблеме, которая сильно беспокоит?
– Да. О чем идет речь?
– Иногда у меня возникает чувство страха, когда я оказываюсь среди монахов. Именно, когда я смотрю на их одежду. Может, это странно, но я сам не понимаю, чем это может быть вызвано. И что самое важное страх не дает мне увериться в том, что ничего плохого в этой одежде нет.
Захар в недоумении посмотрел на меня и с задумчивостью отвел взгляд в сторону.
– Честно говоря, я не знаю, что на это ответить. Может быть ты спросишь об этом у батюшки Димитрия? Он на все знает ответы. Даже, когда в монастыре нас преследовали постоянно сатанинские знаки он знал, что делать.
– Сатанинские знаки?
– Да. Когда миряне стали говорить, что видели недалеко от монастыря шамана язычника. Тогда и нас здесь начали преследовать дьявольские лукавства. Несколько раз в трапезной и гостином доме распятия переворачивались. Или кто-то на зло их переворачивал… Чтобы Господь вниз головой висел. Продолжалось это до тех пор, пока батюшка Димитрий на проповеди не изрек, что это все от лукавого и бороться с этим нужно только старательным молитвенным служением.
– Это очень странно. И больше это не повторялось?
– Только несколько раз. Потом не было больше. Поговори с батюшкой Димитрием и все наладится.
– Да. Он предложил мне посещать его беседы-проповеди. Но мне не хочется беспокоить его своими расспросами по этому вопросу.
– Тебе очень понравятся его беседы. Они очень поучительные.
– Спасибо Захар.
– Завтра будет праздничное богослужение. Посети божественную литургию и причастись, – произнес Захар с убеждением.
– Ладно, – ответил я, кивнув головой.
