Зов снов: Лабиринты ума и сердца - страница 8

– Следующий!

Конечно, ее голос уже не раз звучал подобным образом, но когда что-то говорят специально для тебя, всегда обращаешь больше внимания на детали. И вот Анна Петровна, сорокалетняя учительница начальных классов, направилась к тяжелой металлической двери, чтобы увидеть "нечто невероятное". Как говорила жена ее брата и по совместительству лучшая подруга:

– Она расскажет тебе то, что перевернет твою жизнь и сделает твою душу светлее! – Тоня сияла, загадочно улыбаясь. – Ты должна пойти и послушать.

И она пришла слушать. Потому что в наше время всем нужен свет в душе. Ведь уже много лет даже солнце светит на нее чем-то серым и безрадостным, не говоря уже о лампах накаливания или флуоресцентном свете. Поэтому поиски света привели ее в этот темный коридор, к этой черной двери, потертой, испачканной грязью и пылью. Как здесь может быть свет? Больше похоже на притон или секту. В любом случае взять у нее было нечего. Всё что у нее было с собой – это деньги за сеанс и они уже были у них. В остальном она жила от зарплаты до зарплаты. Готовая ко всему и вся, Анна Петровна вошла в дверь, трещины и пятна на которой она изучала последние пару часов.

Внутри тоже была полутьма, но атмосфера совершенно другая. Свет от ламп под абажурами и свечей в банках наполнял небольшую и немного захламленную комнату теплотой и таинственностью. Слева от входа стояла старомодная вешалка. Она была архаичной, с торчащими вверх рогами, на которые когда-то нанизывали шляпы каждый вечер.

Другие вещи здесь тоже были представителями ушедших эпох. В углу, например, стоял звездный глобус, а на стене висел плакат Боуи; книжные шкафы были завалены сборниками манги Slam Dunk, книгами Брэдбери и Стругацких, романами в мягкой обложке со страстными парочками на обложках, томиками Шекспира и Пушкина, Омар Хайяма и Цветаевой, восточными и китайскими сказками. Проигрыватель медленно ласкал бороздки на пластинке Фрэнка Синатры. И, казалось, в такт мелодии, снизу вверх в странных приспособлениях, расставленных по всей комнате, перекатывались неоновые жидкости. Они напомнили Анне Петровне лампы из фильмов семидесятых годов. Там на вечеринках среди разношерстной пьяной и одурманенной толпы всегда был самый отвязный участник, что сидел и смотрел, как яркие шарики желе перекатываются вверх и вниз в лава лампе.

В центре всего этого, окруженная сиянием семи свечей, сидела дама в широких одеждах и с интересом наблюдала за гостьей. Когда их взгляды встретились, дама жестом предложила сесть перед ней. Затем устремила взгляд на шар из полированного стекла на бархатной подушке.

Анна Петровна не нашла ничего лучшего, как повиноваться. Стараясь не задеть груды пластинок, книг и безделушек, она прошла на расчищенную площадку напротив дамы. Только сейчас поняв что она прошла в уличных туфлях прямо по красному узорчатому ковру, Анна Петровна сняла обувь и села в кресло.

Дама не отрывала глаз от сферы. Найдя чашку на ощупь, она сделала глоток. Наступила тишина. Даже Синатра закончил свою песню и замолчал. Гостья уставилась на даму. Провидица, как Анна Петровна окрестила её, смотрела в кусок стекла, и несколько минут, или мгновений, ничего не происходило. Затем тишина вдруг стала сгущаться, и послышался какой-то далекий рокот. Он доносился откуда-то снизу, из-под земли, наполняя комнату вибрацией, словно каждая частица реальности была больна и билась в ознобе. Раздался голос провидицы. Странным образом резонируя с гулом, он не терялся в нем, а звучал четко и ритмично.