А Кирпич тем временем наседал на Косту:
– Я тебя поймаю и на ремни порежу, понял, сучонок!
Опытный, поднаторевший в лагерных разборках зек явно брал верх в этом психологическом поединке. Коста повернулся вправо, Кирпич отшатнулся, ожидая удара, но паренек, обегая Тима и Жебу, метнулся к подъезду, решив уйти по палубному коридору. Вслед за ним юркнул в темноту двора Жебу, а Тим рванул в противоположную сторону.
Бандюки допустили большую ошибку, что погнались именно за ним. Тим легко и свободно бежал по тротуару, время от времени бросая небрежный взгляд через плечо на своих преследователей, тем самым дразня и раздражая их. Он не испытывал ни малейшего страха. Если бы преследователь был один, он бы мог его подпустить поближе и резко присесть на корточки, чтобы тот перевернулся через него – а произвести потом контрольный удар ногой в пах или живот не составило бы труда.
Но Тим не стал рисковать. План был такой: добежать до больничного городка, там взять вправо и совершив быстрое ускорение метров на 200 до диетической столовой, окончательно оторваться от погони. Неуклюжие зеки, однако, безнадежно отстав, потеряли его на первом же повороте.
Тим, совершив круг почета, легкой трусцой добежал до своего дома. Возле подъезда на лавочке, как он и предполагал, его ожидали Жебу с Костой, чтобы удостовериться, что с их другом все в порядке.
– А лихо мы их надули! – резюмировал Жебу.
Друзья пожали друг другу руки и с чувством исполненного долга мирно разошлись по домам.
Иногда даже позорное бегство может спасти чью-то девичью честь.
Противоположный ответ
1
В один из теплых еще осенних вечеров на место собора в беседку возле дома по Тукая 1 никто кроме Беллы не пришел, и Тим оказался с ней наедине.
Парень с девушкой сидели не на скамейке, а рядышком, в соседних оконных пролетах беседки, волнительно касаясь друг друга коленками.
– Помнишь, в шестом классе я написал тебе записку? – нарушил молчание Тим.
– Какую? Я тогда много записок получала.
В восьмом классе эта «почта» уже перестала работать.
– В ней было написано «Кто из мальчиков нашего класса тебе нравится?» – ответил влюбленный паренек и натужно засмеялся.
– Записок с таким содержанием тоже было много, не помню, – улыбнулась Белла.
Девушка знала о своем статусе «первой красавицы» и умело его поддерживала, слегка подразнивая Тима.
Но тот не унимался.
– Ну как же не помнишь! Ты тогда еще обернулась и, посмотрев на меня, насмешливо усмехнулась. Ты догадалась, что это была моя записка?
– Ни о чем я не догадалась и никуда не оборачивалась. Просто на первую парту из окна светило солнце прямо мне в глаза, поэтому я часто вертела головой.
– А помнишь, как ты ответила на мой вопрос?
– Какой? – невинно переспросила Белла.
– Ну как какой! – начал терять терпение Тим. – Я только же сказал, что в записке был вопрос «Кто из мальчиков нашего класса тебе нравится?»
– Ах, этот. Нет, не помню.
– А свой ответ помнишь?
– Тоже нет.
– Ты ответила едко: «Уж не ты ли?»
– Да-а? Вот теперь вспомнила. Но я не знала же, что это твоя записка, и почерк там был
какой-то непонятный, вроде как левой рукой писали.
– Ага! – обрадованно воскликнул Тим. – Ты даже на почерк обратила внимание. Значит, все ты помнишь, а только притворяешься.
– Может, и так, – уклончиво сказала девушка, посмотрев Тиму в глаза и загадочно улыбнувшись.
– И как нужно понимать твой ответ «Уж не ты ли?»
