Снова взрывы раздались неподалеку от места, где они лежали.
– Вот хохлы неугомонные, блин.. – тихо произнес Олег. – Не дают насладиться рассказом о социалистической идиллии.
– Их сейчас колбасит от мысли одной, что они так глупо прощелкали этот опорник, который бетонили и крепили лет восемь, так что все сейчас по плану их жизни: так не доставайся ты никому. – Произнесла Злата. – Это видимо у них в крови…
– Однако, молодежь, вы циничные товарищи. – Усмехнулся Виталий. – Это война. Всегда и везде, те, кого вышибли откуда-то, пытаются или отбить потерянное, или сровнять с землей утрату, да и желательно вместе с теми, кто их так бодренько опрокинул через плечо.
Олег застонал, видимо действие обезболивающих начинало слабеть.
– Златуся, зайчик, – Виталий попытался как-то нежнее и более мягко попросить ее, – не могла бы ты, – он немного поморщился, – порыться в аптечках вон тех 200х.. Хохлам лекарства уже ни к чему, а вот нам бы не помешали.
– Пошарь по окопу, а я вот этого голубчика расписного раздербаню. – Виталий кивнул на труп националиста, свисавшего вниз головой сбоку окопа практически над местом, где они сидели. Была видна его рука, вся в крестах, рунах. Рука молодого и крепкого парня, рука, которая уже никогда не обнимет свою мать и не сделает ничего уже в этой жизни.
Злата осторожно отодвинулась от раненого Олега, который полулежал, прислонившись к ней и стенке окопа, справа от нее, и, постоянно пригибаясь от слышавшихся взрывов и свиста пролетавших пуль, направилась «шерстить» аптеку лежащих неподалеку трех убитых украинских военнослужащих.
Улов был по лекарствам достойный. Злата умудрилась найти в полуразрушенном железобетонном доте большую медицинскую сумку полевого санитара, где, к общей радости, были даже несколько капельниц с физраствором и общестимулирующими лекарствами, которые были как нельзя, кстати, раненому Олегу.
Злата вернулась, таща со счастливым видом на лице, эту огромную сумку, ловко приладила неисправную СВД в качестве штатива для капельницы и поставила катетер Олегу в вену в районе бицепса, уселась между ними, снова положив голову Олега к себе на плечо.
– Так. На чем я остановился… – Виталий посмотрел на ребят. – В общем, поступил я с грехом пополам. Учебу пропущу, скажу лишь, что был «классическим залетчиком», несколько раз висел буквально на волоске от отчисления из военки, но исключительно по причине своего поведения и… Виталий игриво пошевелил бровями, – моей необузданной любви к девушкам. Влюблялся чуть ли не раз в месяц, совершенно теряя голову от этого, за что и огребал по полной от офицеров-наставников. Пару раз выходил «шатлом на орбиту» в наряды по кухне.
Шатл – это сами знаете – космический корабль многоразового использования, ну а в нашей курсантской среде это была длинная серия нарядов вне очереди – такое наказание есть, когда волей-неволей приходилось порой чуть ли не самому себя сменять в наряде, иначе, к примеру, короткий зимний двухнедельный отпуск мог просто помахать ручкой…
– В училище я близко сошелся с несколькими сокурсниками, с которым после выпуска, хотя и разлетелись по всем окраинам России, более-менее регулярно держал связь. Потом… – Виталий прищурил глаза, лицо его напряглось, желваки выступили на скулах. – одним словом все мы стали гражданскими, каждый в свое время вдоволь нахлебался развалом и бардаком, но сейчас не об этом речь.
