– Ты своего счастья не знаешь, Венера. Ты можешь позволить себе выбирать, а у меня не было даже такого выбора в свое время. И с родителями тебе повезло, считаются с твоими капризами.
– Каприз? Ты считаешь у меня капризы? Ну, не ожидала от тебя такого! – Венера нахохлилась.
– Не цепляйся к словам. Просто хочу сказать, что ты гораздо в лучшем положении, чем была я когда-то. Эх…
– Ты еще средневековье вспомни, – фыркнула Венера, – порадуйся, что нас живьем не сжигают. Ты серьезно считаешь, что у меня просто капризы? – затем добавила она с беспокойством.
– Нет, конечно. Ты молодец. Ищи свое счастье, свое, не чье-то, ты обязательно встретишь его когда-нибудь. Когда ты встретишь своего человека, это полностью изменит тебя, твою жизнь, все перевернется вверх дном, и никогда больше не будет прежним. Вот только так и можно определить свое счастье. Твои родители не виноваты в том, что понимают его по-своему. Большинство людей стремится к писаному стереотипному счастью и ждут от своих детей того же. И они правы, потому что еще не готовы к своему уникальному счастью. Лишь только небольшой процент людей начинает беспокоить какая-то непостижимая сила внутри, которая ломает все рамки, шаблоны и правила, и которая заставляет искать свой путь и свое счастье на этом пути.
– Так у меня проблема в том, что я сама не знаю, что мне нужно, какой путь выбрать. Хотя то, чего не хочу, я знаю точно. И как мне его искать? Хоть бы подсказал кто!
Я невесело усмехнулась.
– Так и у меня когда-то было. Знаешь, что ужасней всего? Когда в процессе долгих и мучительных поисков тебе кажется, что ты вот-вот постигнешь свой смысл жизни, он уходит у тебя из-под самого носа и снова отодвигается на недосягаемое расстояние и маячит где-то далеко на горизонте.
Венера недовольно наморщила лоб, отчего между бровями появилась небольшая складка. Эта девушка была категорически против того, чтобы проходить какие бы то ни было испытания и трудности на своем пути, к какому бы счастью такой путь ни привел. Духовное смирение или блаженство кротких никогда не впечатляло и не воодушевляло ее.
– Знаешь, кто мне нравится в «Матрице»? – спрашивает меня Венера.
– Тринити? – я уверена в своей догадке.
– А вот и не угадала! Тот злодей-предатель из команды Морфеуса, который продался Смиту.
– Вот это новость!
– Как он ел стейк в ресторане и запивал вином под звуки арфы! О-о, обалдеть! Я после этого полюбила Рибай с вином.
– Даа, ты явно не так поняла фильм, как задумывали его создатели, – смеюсь я.
– А ты думала, меня больше привлекут овсянка и помои, которыми питались эти мятежники в своей железной норе?
– Я так и живу.
– Вынужденно живешь! Ты этого не выбирала.
Я задумалась.
– Кто знает…
После истории с Камалом и Сергеем я стала внимательней присматриваться к окружающим людям и проявлять предельную осторожность в выборе знакомств. Хотя после моего вынужденного затворничества знакомства по большей части заводились виртуальные. Когда появилась Венера в моей жизни, конечно же, меня насторожила ее странная привязанность ко мне. Но уже потом, в процессе наших долгих бесед, я поняла, что эта девушка чем-то похожа на меня, и имела несчастье (или счастье) быть белой вороной в своем окружении. И ко мне потянулась как к исключительно такой же белой вороне, что и сама.
– Смотри, что я взяла! – Венера протянула мне пару кожаных браслетов с железными шипами. – Класс, да?
