Хамлаев понимал, что все, что он сейчас скажет, станет известно родственникам погибших, а также тем, кто будет беседовать с уцелевшими «мстителями ислама», разбираясь в причинах столь ощутимых потерь. Следовательно, необходимо, чтобы все запомнили, как он позаботился о раненом, пусть и обреченном, товарище.
– Про язык не забудь! – напомнил Зульфагар Каландару.
– Конечно, – буркнул тот.
Сам Шанияз устремился к очередному убитому.
Каландар склонился над раненым. Первым делом он ножом разжал зубы Зангара. Бесцеремонно сунул палец в грязной перчатке тому в рот и вытащил наружу покрытый кровью язык.
– Пакет! – скомандовал оказавшемуся рядом водителю.
– Что?
– Пакет, говорю, давай! Медицинский…
Тот с готовностью выхватил из нарукавного кармана индивидуальный перевязочный пакет, протянул его Каландару.
– Вскрой! – рявкнул Каландар.
Водитель послушно рванул оболочку.
– Там внутри булавка, достань!
Водитель, ни разу до того не вскрывавший медицинский пакет, суетливо извлек из него бинт, кусок марли, булавку и хотел отбросить плотную серую оболочку за ненадобностью в сторону.
– Ты что, идиот? – прорычал Каландар. – Она нужна…
Окончательно растерявшийся водитель молча переминался рядом, теребил оболочку в руках, не зная, что предпринять дальше.
Между тем Каландар ловко проткнул булавкой язык раненого и пришпилил к воротнику его же куртки.
– Это зачем? – изумленно спросил водитель.
– Чтобы язык в глотку не запал, – торопливо разъяснил Каландар. – Если западет, Зангар вообще задохнется.
– Ему же больно… – осмелился посочувствовать раненому водитель.
– Основная рана больнее. Зато живой будет… Он все равно сейчас ничего не чувствует.
Теперь Каландар занялся раной в груди.
– Может, кость выдернем? – предложил водитель. – Она же острая…
– Без твоих советов обойдусь, – оборвал его Каландар. Однако снизошел до объяснения: – Этого делать нельзя – еще больше вреда причиним…
Он взял оболочку пакета, которую едва не выбросил водитель, разорвал ее, внутренней стороной прижал к ране. Начал сноровисто прибинтовывать ее к телу.
– Она прорезиненная и изнутри стерильная, – продолжал он пояснения. – Теперь воздух будет проникать в легкие только через горло, а не через рану…
– Откуда ты все это знаешь? – с уважением поинтересовался водитель – до сих пор он считал Каландара безнадежно тупым боевиком, не умеющим ничего, кроме как жрать и убивать.
– В лагере у Эмира Хаттаба учили… – с деланным равнодушием отозвался Каландар. На самом деле искренне восхищение водителя ему было приятно. – Нас там много чему учили… Ну вот и все! – сказал он, затянув тугой узел. – Грузи! Только положи аккуратно, сверху не навали кого…
– Да уж конечно…
…Шанияз схватил за камуфлированную одежду очередного убитого. Мимоходом отметил про себя, что труп по сравнению с другими на удивление хорошо сохранился – наверное, взрывом его отбросило чуть дальше от пламени.
В следующее мгновение боевик увидел на руке с высоко закатанным рукавом и в темных потеках крови крупные часы с граненым стеклом. Где он их видел, эти часы? Совсем недавно… Погоди-ка, погоди-ка… Хамлаев рывком перевернул труп на спину.
Это был тот самый генерал, в которого он стрелял в самом начале боя. Очевидно, в момент, когда Муса распахнул дверцу и остававшийся в живых гяур отпустил прижимную планку гранаты, труп этого русака еще не успел выпасть и его взрывной волной отшвырнуло далеко в сторону.
