– Жить будет, – охотно ответил Николай. – Плечо ушиб, голову об лёд рассадил, промёрз до судорог, но в целом – лучше, чем могло быть.
– Постой! – перебил Малышев. – Какая татуировка?
– А я не сказал? – Эксперт сделал невинное лицо и извлёк из кармана пакет с фотографиями.
«Похоже, настоящие проблемы только начинаются», – мрачно подумал Михаил Иванович, разглядывая ряды значков. Со своими познаниями в области науки он мог лишь догадаться, что перед ним расписана сложная биохимическая реакция.
* * *
Королёв притащился на службу 1 января, примерно к часу дня.
– Меня домой отпустили, – мрачно сообщил он сослуживцам. – Сотрясения нет, а эта, как её… гипотермия… тьфу! В общем, мне уже лучше.
– Так дома бы и сидел, напивался за всех, – удивился Николай. – Чего тебе, заняться там нечем?
Костик кособоко поёжился одним плечом, и ничего не сказал. Не захотелось признаваться, что ему неуютно одному в тёткиной комнате, а выслушивать причитания матери и сестры на старой квартире сил нет. По счастью, разговор прервал Малышев, позвав всех в свой кабинет.
– Докладывайте, – потребовал он.
– Обошли все больницы в радиусе ближайших нескольких кварталов, – начал Сиротин. – Официально никуда человек с огнестрельными ранениями не поступал. Иваныч! Если этот тип свалился где-нибудь на задворках, мы его рано или поздно найдём. А вот если залёг у каких-то знакомых, или подался за город – это надолго затянется.
– Такой приметный человек должен был где-то засветиться, – не согласился Малышев. – Тем более, что охранники предприятия разыскивали его всю оставшуюся ночь и утро, и в нескольких местах нашли следы крови.
– Ну, значит он испарился, – проворчал Сиротин. – Сутки прошли.
– Был в ту ночь огнестрел, – сказал вдруг Костик. Он задумчиво рассматривал настольную лампу на столе Малышева.
– Понятное дело, что был. – Колян похлопал его по плечу. – Эй! Ты о чём говоришь-то?
Костик словно очнулся, повернувшись к остальным.
– Я сам видел, в той больнице. Часа в два ночи! Ну, в приёмном покое той больницы, где я был.
– Что ты делал в два часа ночи в приёмном покое? – недоверчиво спросил Малышев, ожидая от юного энтузиаста чего угодно.
– Новый год, наверное, праздновал, – подсказал Николай, но шутка осталась без ответа.
– Сбежать хотел, – признался Королёв. – Колян мне полушубок принёс, когда заглядывал, я и подумал: что мне там делать? Я ведь живу неподалёку, пешком можно дойти. Спустился – чёрный ход закрыт. Я пошёл через приёмный покой, а когда подходил – разговор услышал и схоронился, чтобы меня не заметили.
– И что ты видел?
– Какая-то девица притащила раненого парня. – Костик сосредоточился, стараясь вспомнить детали. – Чёрненькая такая, лохматая, как болонка. И куртка у неё была оранжевая. А парень – совсем никакой. Его сразу на каталку погрузили. Я слышал, что врач сказал, что это огнестрельное ранение, и что он обязан сообщить в полицию.
– Погоди, – остановил его Николай. – Я же был в этой больнице! Меня уверили, что ночью никаких людей с ранениями не принимали.
– Так они и не приняли! – чуть не подпрыгнул Костик. Забинтованная голова ему совершенно не мешала. – Завалили такие… типа, крутые пацаны, в чёрном, ткнули ксивой. Потом хапнули и девицу, и раненого – и растворились. Ещё требовали подписать что-то о неразглашении. Я подумал: «Это без меня», – и смылся, пока никто не видел.
– Вот, значит, как. – Малышев нахмурился. Вмешиваться в дела спецслужб им было не с руки, но ведь никто до этого момента не заинтересовался делом о ночном нападении, не забрал материалы, не сказал, что это «не их уровня» происшествие.
