Сейчас мы находились на четвёртом уровне, где вода была самой горячей, и тяжело пахло серой. Хорошо, что кроме нас тут никого нет, некому наябедничать Верховной, что я опять придаюсь мирским увеселениям. Да и поболтать можно спокойно, ведь мы знали друг друга с детства, были неразлучны, но после начала моего служения девочки стали отдаляться, реже звать меня на прогулки. У них появились свои темы для бесед.
Может, они уже, сами того не понимая, готовятся со мной попрощаться? После моего двадцатилетия я буду безраздельно принадлежать Матери Гор.
Было больно, неприятно, но я научилась смирять обиду и улыбаться, как бы тяжело ни было.
С весёлым гомоном две сестры разделись, побросав одежду на вытесанные из камня лавки, и спустились в бассейн в форме глубокой широкой чаши. Медленно выдохнув, я погрузилась вслед за ними по грудь и откинула голову на бортик. Небрежно собранные на затылке волосы пропитались влагой и начали виться ещё сильней, падая мелкими прядями на плечи, прилипая к шее и ко лбу. Я набрала в ладони обжигающей воды, плеснула на лицо, растерла грудь и спустилась к животу.
Горячо. Хорошо. То что надо для усталых мышц.
Но умиротворение было нагло прервано прилетевшими в лицо брызгами. Отфыркиваясь, я взмахнула руками:
– Коринна!
Ответом стал задорный смех семнадцатилетней девчонки:
– Отомстила! Нечего было в прошлый раз меня поливать, – она высунула язык. – Бе-бе-бе!
Кори была самой юной среди нас. Черноглазая, черноволосая, со вздёрнутым носиком, она напоминала шаловливого котёнка.
– Что за глупости ты творишь! Забыла, что она жрица? Где твоё почтение? – Сора хотела отвесить девчонке подзатыльник, но та ушла под воду и вынырнула только на противоположном конце с криком:
– Попробуй, догони!
Тира лишь закатила глаза, зато игру Коринны приняла Сора, и в следующий миг они начали визжать, брызгаясь и пытаясь друг друга утопить.
– Вот дурочки. И это будущие жёны! – чопорно отозвалась Тира, присаживаясь рядом.
Она была красивой. Высокая, с крутыми бёдрами и высокой полной грудью, длинными сильными ногами и такими густыми волосами, что в них путались каменные гребни. А уж как поёт… Они с матерью чаровали амулеты, и работы Тиры ценились как среди искателей, так и на лестрийских ярмарках. Конечно, она могла бы стать жрицей, как и я, даже Матушка Этера сетовала, мол, Дар бы ей посильней. Но сама Тира никогда не печалилась по этому поводу, ей нравилась мирская жизнь.
– Когда ты начинаешь ворчать, то становишься похожа на моего отца. Только бороды и усов не хватает.
Тира тут же уложила мокрую прядь между носом и верхней губой и нахмурилась, изображая сурового мужика. Не выдержав этой картины, я рассмеялась.
– Только не вздумай показать этот фокус жениху! А то и жениться раздумает.
Подруга вдруг потупилась и тихонько ответила:
– Не раздумает. После того, что было… Назад пути нет.
Она улыбалась тихо, краешками губ, как человек, который знает какую-то тайну.
Я коснулась её плеча:
– Ты о чём?
Она несколько мгновений молчала, потом наклонилась к моему уху и зашептала. В красках поведала, чем они со Стьеном занимались неделю назад, уединившись в одной из дальних пещер, а я слушала и цепенела. Дышать стало тяжело, в лицо бросилась краска, и я до боли стиснула пальцы.
– Это было прекрасно, – сияя, как начищенная монета, она откинулась на бортик бассейна и закатила глаза. – Как вспоминаю, так начинаю ещё больше хотеть его. Жду не дождусь свадьбы.
