Вздрагиваю, когда эти люди оборачиваются, и каждый раз испытываю облегчение.
Фух. Показалось.
Это не монстр.
Наконец, моя остановка.
Выхожу из метро, и воскрешаю в памяти путь до дома двоюродной сестры отца.
Мы ездили к ней несколько раз. Тётя Света и мой папа были очень близки.
Помню, когда он умер, она всё помогала нам с мамой.
А потом, почему-то, они поссорились, и… тётя Света пропала из моей жизни. Мне она всегда очень нравилась. Бойкая, приятная, с чувством юмора.
Удивительно, что мама всегда отзывалась о ней с неприязнью.
Тяжело вздыхаю.
Нет, это, конечно, полное безумие.
Сколько мы не виделись? Лет десять? Или дольше?
И тут, я, седьмая вода на киселе, заявляюсь к ней на порог в…
По привычке лезу в карман, чтобы посмотреть, который час, но вспоминаю, что часов у меня нет. Как и телефона.
Может, тётя Света, вообще, в отпуск уехала? Или… переехала… или…
Подхожу к нужному подъезду и понуро сажусь на лавочку.
Прикрываю глаза.
Последний раз мы с ней виделись на мой восьмой день рождения. Как раз тогда она и поссорилась с матерью.
Помню, как она подошла ко мне, наклонилась и крепко обняла.
А потом прошептала на ухо:
- Буду ждать тебя в гости, Алюшка. Непременно приезжай, когда вырастешь.
Алюшка… Так только папа меня называл.
Делаю глубокий вдох и поднимаюсь.
Ну что, тётя Света, Алюшка теперь уже не та Алюшка.
Примите меня такой?
26. Глава 26
- Алюшка? – тётя Света появляется на пороге квартиры и трёт слегка заспанные глаза, глядя на меня с удивлением.
Я вся дрожу. Не только от волнения, но и от холода. Не чувствую пальцев, что продолжают цепко хвататься за пакет, будто он – мой единственный друг в этом мире.
- Тёть Свет… - когда вижу родное лицо тёти, губы начинают предательски дрожать.
Внезапно нахлынули чувства. Будто я не на тётю смотрю, а на саму себя в детстве. Она символизирует всё то, хорошее, что было у меня когда-то, и что так жестоко отобрала у меня жизнь.
Мечты, детство, невинность и чистоту…
После окончания школы я думала, что уже стала взрослой. И только пройдя через ад, я поняла, что повзрослела только теперь. За одну ночь ещё на восемнадцать лет.
- Проходи, проходи, милая, - она суетится, пропускает меня в квартиру.
Бегло оглядывает одежду, потом руки…
А потом, закрыв за мной дверь, быстро обнимает.
Хоть я и не хочу пугать её, но просто не могу удержать слёзы. Они струятся по щекам бесконечными речушками, и я с трудом сглатываю горечь.
- Ты вся холодная… детка, Алюшечка, что с тобой?
- Я… не хотела… не хотела, - всхлипываю, заикаюсь. – Не хотела будить, ж-ж-ждала, пока кто-то выйдет из подъезда, чтобы зайти.
- Вот глупенькая! – тётя Света всплеснула руками. – Надо было позвонить. Я с пяти утра в кровати ворочаюсь. Возраст, милая моя, возраст. Да ты поставь этот пакет, не держи, - она показывает в угол коридора, а у меня пальцы будто одеревенели – не разжимаются.
- Идём-ка выпьем чаю, и ты мне расскажешь, что стряслось.
Она суетится, подталкивает меня на кухню. У тёти Светы нет детей, живёт она одна в двухкомнатной квартире, которая досталась ей от дедушки.
Вспоминается, как мама постоянно припоминала ей это… Намекала на то, что тёте Свете надо было поделиться квартирой с отцом, или что-то в этом роде…
Сама не замечаю, как уже сижу на стуле.
Тётя хлопочет по хозяйству. Включает чайник, выставляет на стол еду.
А я будто и слышу звуки её хлопот, а будто и нет. У меня на голове словно аквариум. И я – та самая пойманная в него рыбка.
